Майкл Бар-Зохар - Бен Гурион

В этот период четко прорисовываются два противоположных качества его личности: с одной стороны, это душевный человек, ценящий дружбу, с другой — резкий, способный на грубые, обидные слова. Он может растрогаться до слез надгробной речью в память Герцля и выступить с резкой критикой своих противников.

Когда «буржуа» нападают на членов «Гистадрут», Бен-Гурион, не колеблясь, называет их «паразитами свободного предпринимательства», «импотентами» или «евнухами свободы». Он не щадит и друзей. Решительный, несгибаемый, авторитарный, он навязывает свою волю товарищам по «Гистадрут». Ценя их лояльность и доверие, никогда не поддержит никакой инициативы.

Несмотря на многочисленные трудности, острую нехватку средств и возникающие в партии конфликты между ее членами, «Гистадрут» постепенно набирает силу: в 1925 году Бен-Гурион называет ее «подобием государства трудящихся». Это «государство трудящихся» успешно создает сеть магазинов «Гамашбир», строительную компанию «Золел Боне», Банк трудящихся и «Корпорацию трудящихся». В июне 1925 года выходит первый номер ежедневной газеты «Довор». В 1926 году основаны спортивное общество «Гапоэль», затем сеть распределителей сельскохозяйственной продукции «Тноува» и страховая компания «Гасне». Со временем «Гистадрут» проникает во все сферы экономической деятельности.

«Члены «Гистадрут», — скажет один писатель, посетивший Палестину несколько лет спустя, — производят продукты питания и распределяют их через свои собственные распределители; полученную прибыль они инвестируют в свои собственные банки, их лечат свои врачи, дети учатся в их школах… На самом деле буржуазное сионистское движение представляет для «Гистадрут» только один интерес: ей нужны деньги для выравнивания бюджета».

Загруженный работой в «Гистадрут» Бен-Гурион не уделяет достаточно внимания ни жене, ни детям, ни своей семье, оставшейся в Плоньске. Письма к отцу стали нерегулярны и редки. За исключением овдовевшей сестры Ципоры и ее детей, он наотрез отказывается помочь остальным эмигрировать в Палестину.

«Мое положение в этой стране таково, что для меня открыты двери любой официальной организации и на мою просьбу о трудоустройстве любой предлагаемой мной кандидатуры будет получен, благоприятный ответ. Именно поэтому я не использую свое влияние ради интересов моей семьи».

Виктор Грин сообщает сыну о своем решении эмигрировать в Палестину, куда приезжает в июле 1925 года. Он устраивается в Хайфе и долгие годы проработает там бухгалтером. Бен-Гурион справедливо замечает: «Я неспособен выполнить свой долг по отношению к жене и детям». В то время его семейная жизнь представляет собой странную смесь внимания и почтительности в редкие минуты пребывания дома и долгого отсутствия по делам «Гистадрут».

Почти половину времени он проводит за пределами Палестины, воспринимая каждую поездку как приключение. Как правило, он путешествует один, всегда просит товарищей забронировать для него в гостинице «недорогой, но просторный номер, чтобы я мог ходить по нему взад и вперед, как я это делаю у себя в кабинете». Все вечера в полном одиночестве он проводит за размышлениями, пишет. Большинство поездок посвящены консолидации сил, оказывающих поддержку движению палестинских трудящихся — евреев и неевреев. Он участвует в каждом конгрессе социалистов, налаживает контакты со всеми сионистско-социалистическими организациями, симпатизирующими палестинскому рабочему движению. С завидной настойчивостью он ездит с конгресса на конгресс, встречается с «центральными комитетами» и «рабочими группами», выступает с интервью в провинциальных еврейских газетах, старается помочь в решении проблем, возникших в той или иной забытой партийной секции, яростно спорит с соперниками, председательствует на ассамблеях, пишет сотни писем безликим политикам и терпит бесчисленные горькие разочарования. Медленно, шаг за шагом он движется вперед, лагерь его политических сторонников крепнет, несмотря на возражения, споры, конфликты и кризисы.

Даже в самые тяжелые годы экономического кризиса, когда всю страну охватила безработица, палестинские трудящиеся сохранили непоколебимую веру в свое руководство: к концу десятилетия «Гистадрут» занимает настолько прочное положение, что ее авторитет становится неоспоримым. Письма и выступления Бен-Гуриона полны уверенности и решительности, но прежде чем приступить к осуществлению последнего этапа плана — созданию всемирной организации, способной стать противовесом Конгрессу сионистов — ему необходимо слить воедино две палестинские социалистические партии.

Это объединение произойдет волею обстоятельств после «наступления буржуазии» на «Гистадрут» в середине 1928 года, когда трудящиеся заставят их объединиться, несмотря на колебания руководства «Гапоэль Гацаир» и ее председателя. Такое решение было вызвано давлением снизу. После многочисленных собраний было решено провести переговоры на конференции «Гистадрут», которая состоится в Тель-Авиве в октябре 1927 года. Проведя семнадцать дней в ожесточенных дебатах, руководители обеих партий решают взять друг друга измором, в результате чего споры об объединении заходят в тупик. Уставший и больной, измученный поведением делегатов конференции, которые получали явное удовольствие от происходящего, Бен-Гурион покидает зал заседаний и отправляется домой. Внезапно, в пять часов утра толпа трудящихся во главе с политическими и профсоюзными лидерами разрывает ночную тишину. Группы людей стоят под его домом. Несмотря на энергичные протесты Паулы, руководитель «Гапоэль Гацаир» будит Бен-Гуриона и сообщает ему радостную весть: руководители обеих партий спорили всю ночь и в конце концов пришли к соглашению об объединении. Охваченный радостью Бен-Гурион чуть не падает с кровати. Под приветственные крики толпы бывшие противники, взявшись за руки, выходят на балкон. И хотя принципиальное согласие достигнуто, понадобится еще два года для детальной разработки долгосрочной программы. На июльском референдуме 1929 года этот документ будет одобрен подавляющим большинством членов обеих партий, и несколько месяцев спустя появится новая партия «Мапай» (Рабочая партия). Но радость трудящихся будет недолгой. Через месяц после одобрения объединения произойдут новые, драматические для Палестины события.

На рассвете 23 августа 1929 года во время молитвы у Западной стены Иерусалима возникают кровавые инциденты между арабами и евреями. Если гнев арабского населения объяснялся религиозными вопросами, то их предводители превратили его в бунт по совершенно иным причинам. Объявленный ими призыв к священной войне («джихад») с евреями явился следствием опасений перед усилением еврейской мощи и притоком новых иммигрантов. С другой стороны, облик сионистского движения меняется: в 1929 году Вейцман начинает создание «Расширенного Еврейского агентства» с равным представительством сионистов и несионистов. Цель его понятна: собрать побольше денег, расширить поток иммиграции, купить землю и, создавая поселения, увеличить население. В глазах арабских руководителей «расширенное агентство» являло собой «сионистское правительство», стремящееся выселить арабов из страны. В августе 1929 года создание агентства было ратифицировано Конгрессом сионистов, за работой которого внимательно следили арабские лидеры. Речь Владимира Жаботинского, провозгласившего создание еврейского государства на обоих берегах реки Иордан, их очень обеспокоила, и зловещее слово «джихад» приобрело не религиозный, а политический смысл.