Майкл Бар-Зохар - Бен Гурион

Четыре дня спустя арабская и еврейская делегации отклоняют план Бевина, который заявляет: «Поскольку предложения правительства Ее Величества не были приняты за основу дальнейших переговоров, правительство Ее Величества решило вынести проблему в целом на обсуждение в ООН». Значит, министр капитулировал. «Это конец только первой серии, — замечает Бен-Гурион, — может быть, самой важной… Теперь мы начнем серьезную борьбу, длительную и решительную».

Еврейский лидер обладает великолепным политическим чутьем. С самого начала своей активной жизни он чувствует, куда сместится центр тяжести событий и именно туда направляет всю свою энергию. В декабре 1946 года создание еврейского государства кажется гипотетичным; в феврале 1947 вопрос о нем еще не стоит. Но Бен-Гурион убежден, что его создание является исторической необходимостью и что это вызовет вмешательство арабских войск с последующей кровавой борьбой, а это значит, что главной задачей будущего государства становится подготовка к войне. Вот почему он покидает политическую арену и погружается в изучение военных проблем.

Вернувшись в Палестину он прекращает вооруженную борьбу и приказывает приостановить любые действия «Движения сопротивления». Он уже заявил, что сражение есть «наш единственный способ защиты», но полагает, что при этих обстоятельствах борьба должна носить ненасильственный характер, а все силы следует направить на организацию нелегальной иммиграции и создание поселений. Диссиденты игнорируют его распоряжения, и количество террористических актов растет. Вскоре Палестина становится похожа на укрепленный лагерь, в котором стотысячная английская армия проводит массовые аресты, обыски и даже казни. Учреждения полномочного правительства превращаются в крепости, окруженные колючей проволокой, минами, мешками с песком, испещренные пулеметными гнездами. Все это оборонительное сооружение получает ироничное название «Бевинград». Множатся диверсионные акты, убийства и попытки взрыва, организуемые «Иргуном» и «Лехи». Возмущенная такими методами «Хагана» проводит антитеррористические действия.

28 апреля 1947 года в Нью-Йорке проходит Генеральная Ассамблея ООН, посвященная палестинской проблеме. Ассамблея назначает Комиссию по расследованию, которая отправляется в Палестину и в начале июля начинает допрос свидетелей, в числе которых и Бен-Гурион.

«Господа, — сказал он одиннадцати членам комиссии, — я хочу задать вам один вопрос. Кто хотел бы и мог бы гарантировать, что с нами не произойдет то, что случилось в Европе? Разве может совесть человечества смыть с себя ответственность за этот геноцид? Есть только одна гарантия безопасности — отечество и государство».

Бен-Гурион понимает, что самым убедительным аргументом в пользу создания еврейского государства является трагедия перемещенных лиц, и убеждает комиссию учесть самое душераздирающее «свидетельство», которое будет представлено во время ее работы, судьбу нелегальных иммигрантов «Исхода».

Лучшие дни этого судна прошли на Миссисипи, где оно под старым названием «Президент Уорфилд» принимало на борт до 600 пассажиров. Судно перекупил Институт Зонненборна, члены «Хагана» укрепили борта и днище деревянными и стальными панелями, дав новое символическое название — «Исход из Европы». В то время, когда Комиссия ООН находилась на Среднем Востоке, корабль вошел в Сет и принял на борт 5000 спасенных из лагерей смерти. Подняв сине-белый флаг, в сопровождении английских самолетов он направился к берегам Палестины, тогда как эскадренные миноносцы Королевского ВМФ ждали момента, чтобы приступить к действию. Мировая пресса следила за эпопеей этой самой многочисленной группы иммигрантов, попытавшейся прорвать блокаду. Еще до того как судно вошло в территориальные воды Палестины, его атаковали эскадренные миноносцы. После короткой схватки на палубе, в результате которой погибли три пассажира, корабль на буксире отвели в Хайфу, где беженцы были насильно согнаны на берег. Там их загнали в три «плавучие тюрьмы», которые должны были доставить их обратно в Европу. Смерть трех пассажиров и трагедия беженцев были не напрасны, так как члены комиссии стали свидетелями событий в Хайфе, которые потрясли их до глубины души. Теперь Бен-Гурион был уверен, что признание еврейского государства неминуемо.

Выводы, сделанные комиссией, публикуются в сентябре. Комиссия высказывается за разделение Палестины на два государства — еврейское и арабское, утвердив Иерусалим сектором международного контроля. В ООН месяцами идут дебаты, а делегация «Еврейского агентства» лихорадочно старается привлечь к проекту разделения дружески настроенные государства. Роковое голосование Генеральной Ассамблеи ООН происходит 29 ноября 1947 года в Лейк-Саксесе.

Бен-Гурион остановился в отеле на берегу Мертвого моря. В этот вечер он решил лечь спать пораньше. В полночь он просыпается от странного шума. За окном, на берегу пьяные от радости рабочие танцуют при свете луны: проект разделения одобрен ООН и британский мандат закончится 14 мая 1948 года.

«В эту ночь толпа плясала на улицах, но я не мог танцевать. Я знал, что близится война, на которой погибнет весь цвет нашей молодости».

Убежденный, что палестинские арабы вместе с войсками соседних арабских стран нападут на еврейское государство сразу же после его создания, Бен-Гурион готовится к возможной войне. Пока сионистский мир ждет окончания британских полномочий в Палестине, он живет в предчувствии кризиса, который вот-вот разразится. Только после опубликования отчета Комиссии ООН его коллеги стали воспринимать всерьез сделанные им ранее предостережения.

Его просьба о возложении на него обязанностей по проблеме обороны, направленная Исполнительному комитету «Еврейского агентства», вызвала массу ироничных комментариев. Как сможет этот зрелый политик, не имеющий военных знаний, в один день превратиться в стратега? Те, кто сомневался в способностях Старика, надеялись на его удивительное умение сосредоточиваться. После конгресса в Базеле он посвятил себя исключительно изучению военных вопросов. В кабинете своего дома в Тель-Авиве ежедневно происходило то, что посетители называли «семинаром Б.-Г.». Открывая утром свой дневник, он начинал опрашивать офицеров «Хаганы». Желая знать все — от количества людей, которые они смогут собрать, до численности оружия и боеприпасов, спрятанных в тайниках, — он время от времени выходил из кабинета и посещал воинские соединения «Хаганы», инспектировал оружейные склады. Когда он бывал один, то погружался в чтение трудов по воинскому искусству, изучал инструкции и документацию «Хаганы».