Майкл Бар-Зохар - Бен Гурион

Выслушав эту тираду, Шарет вынужден отступить: он отменяет свое приглашение Пересу явиться к нему в кабинет и решает ничего не предпринимать. Никого не заставят уйти в отставку. Теперь Лавон приперт к стене. 17 февраля он заявляет о своей решительной отставке. В этот день Бен-Гурион записывает в своем черном блокноте:

«Это был «белый день», если о дне можно сказать так же, как о «белой ночи». В восемь часов утра приехал Нехемия [Аргов]. Моше [Шарет] попросил его как можно быстрее встретиться со мной и сказать, что Пинхас Лавон по-прежнему хочет уйти в отставку и представить свои доводы в Совет министров и комиссию по иностранным делам [и обороне]. Саул [Авигур] отказывается занять эту должность (другой кандидатуры нет)».

Визитеры идут один за другим. Бен-Гурион пишет:

«Уход Лавона очевиден, но нет никого, кто занял бы его место. Они уговаривают меня. Я не выдержал и решил, что должен уступить их настояниям и вернуться на пост министра обороны. Оборона и армия важнее всего».

Новость о возвращении Старика была воспринята с восторгом. Последний информационный бюллетень сообщил, что Бен-Гурион вернулся в правительство с портфелем министра обороны. Моше Шарет отправил в Сде Бокер теплую телеграмму:

«Я восхищаюсь вашим решением как примером гражданственности и свидетельством глубокого товарищеского отношения к нам. Я понимаю масштаб приносимой вами жертвы. Пусть восторг армии и нации послужит вам утешением. Буду у вас в воскресенье, после заседания Совета министров. Крепитесь! Моше».

21 февраля 1955 года у входа в Кнессет восторженная толпа приветствует появление Бен-Гуриона и Паулы. Загорелый, пышущий здоровьем, он одет в костюм цвета хаки и пальто с воротником. Его возвращение в министерство обороны отмечается как победа: никогда еще его популярность не была столь велика. Но он не разделяет всеобщей радости. «Если бы не обеспокоенность военным положением, — писал он другу, — меня не вытащили бы из Сде Бокера и сотней бульдозеров».

Накануне возвращения к нему приехал Шарет. Бен-Гурион в рабочей одежде и премьер-министр в пиджачной паре обменялись перед газетчиками приличествующими случаю улыбками, затем мужчины ушли в дом и приступили к яростному обсуждению межминистерских отношений. На следующее утро Бен-Гурион отправил Шарету жесткое письмо с требованием четко разграничить компетенции премьер-министра и министра иностранных дел.

«Поскольку в настоящий момент оба эти поста слиты воедино, то обмен мнениями с министром иностранных дел являет собой обмен мнениями с премьер-министром. Но узнать точку зрения министра иностранных дел — это одно, а постоянное вмешательство МИДа и его сотрудников в вопросы обороны — совсем другое. Ничего подобного я не потерплю. Если в ближайшем будущем я узнаю, что МИД вмешивается в вопросы обороны […] и что премьер-министр как глава правительства Это одобряет, вам придется взять себе портфель министра обороны или найти кого-нибудь на мое место».

Шарет расценивает это письмо как «достойное сожаления» и отвечает; «Неужели у нас действительно мало надежды договориться и прийти к общим выводам?». Вернувшись, Бен-Гурион доверительно говорит секретарю правительства: «Шарет порождает поколение трусов. Но я этого не допущу. Враг стоит на тропе войны, и мы снова прячемся от страха. Этого я тоже не допущу. Нынешнее поколение должно, быть боеспособным».

В ночь на 23 февраля египетская разведгруппа переходит границу в районе сектора Газа, проникает в Государственный научный институт и захватывает все документы, находящиеся в караульном помещении. Вслед за тем убит еврей-велосипедист, случайно наткнувшийся на засаду, которую устроила та же группа. В перестрелке с израильским патрулем убит один из членов группы. При нем обнаружены сведения о грузообороте на дорогах южной части страны. Через четыре дня Бен-Гурион и Даян отправляются в Иерусалим на встречу с премьер-министром и предлагают провести акт мести: напасть на египетскую военную базу около Газы. Даян полагает, что число жертв со стороны противника не должно превышать двенадцати человек. Шарет соглашается.

Операция «Черная стрела», в которой участвуют 149 парашютистов под командованием Ариэля Шарона, приобретает непредвиденный размах в связи с неожиданным прибытием египетских сил подкрепления. Египетская армия терпит серьезное поражение, но израильский диверсионный отряд оставляет на поле боя восемь трупов. На следующий день Каирское радио сообщает о потерях египетской стороны: 38 убитых и 30 раненых. «Возмущенный» Шарет находит отчет об операции «удручающим» и отправляет Бен-Гуриону записку, в которой сообщает о своем беспокойстве. Больше всего премьер-министр опасается реакции ООН и США. Ответ министра обороны резок и оскорбителен: «Наша изоляция не является следствием боевой операции. Наша изоляция возникла раньше, когда мы еще были невинны, как голуби».

Эта военная вылазка вызывает резкую эскалацию напряжения между Израилем и Египтом. Египетское руководство опасается, как бы враг не готовился к массовой атаке. Впоследствии Насер заявит, что «ночь кошмаров» в Газе вынудила его принять два решения с тяжелыми последствиями: создать диверсионные отряды смертников для проведения рейдов на территорию Израиля в районе Газа и закупить в большом количестве современное вооружение. Нападение на базу в Газе он расценивает как «поворотный момент» в египетско-израильских отношениях, который уничтожил всякую надежду на мир. Однако тщательный анализ политической и военной обстановки того времени позволяет усомниться в достоверности такого простого объяснения. В действительности, событие, побудившее Насера обратиться за поддержкой к странам Восточной Европы и закупать вооружение за «железным занавесом», произошло в Багдаде 24 февраля 1955 года, за четыре дня до нападения израильтян на египетскую военную базу в Газе. Речь идет о подписании договора между Турцией и Ираком — основном моменте Багдадского пакта, который при участии Великобритании и с благословения США станет «западным заслоном» против советской экспансии. Насер всегда был ярым противником этого договора, заключение которого вынудило его изменить свою политику. Нападение на Газу только ускорило поиск Египтом новых союзников и новых поставщиков оружия.

Вернувшись на пост главы министерства обороны, Бен-Гурион направляет все свои силы на увеличение военной напряженности не с целью спровоцировать расширенный конфликт, а, наоборот, в надежде его предотвратить. Он полагает, что если Израиль будет должным образом отвечать на провокации, Египет испугается и станет вести себя более сдержанно. Однако после рейда израильских парашютистов инциденты в секторе Газа заметно участились. В ночь на 24 марта вооруженные люди переходят границу и, минуя иммигрантские поселения в северной части Негева, продвигаются на пятнадцать километров в глубь израильской территории. Вдали слышатся пение и смех: это курдские иммигранты из деревни Патиш празднуют свадьбу на открытом воздухе. Террористы подходят ближе и внезапно бросаются вперед, поливая автоматными очередями и забрасывая людей гранатами. В секунды радость сменилась ужасом, криками боли и отчаяния. Один из деревенских полицейских обращает нападавших в бегство. Когда воцаряется спокойствие, подводят итог: один человек убит и двадцать два ранены. Одни жители деревни, замерев, стоят в луже крови; другие, обезумев от страха, разбежались в разные стороны.