Александр Майсурян - Другой Ленин

Впрочем, анархисты вообще не одобряли ленинскую затею с памятниками. 3 мая 1918 года московская газета «Анархия» призывала: «Да исчезнут всякие памятники!.. И идиотские фигуры самодержцев, и прочих, прочих: Пушкина, Федорова, Минина, Ленина, Бакунина… Для чего эти нелепые бронзовые идолы, смешные куклы, может быть, работы талантливых людей?.. Живите настоящим! Поклоняйтесь живым кумирам, творцам, гениям, изобретателям!.. Довольно поклоняться покойникам!.. Долой памятники и всякую память о смерти, а то скоро мир превратится в море с удушливым запахом, и так уже задыхаемся от зловонных музеев!». 1 июня публицист Владимир Шокин писал в «Анархии»: «Большевики свергают с площадей старые кумиры, украшающие площади, кумиры увядающего в письменах истории века. Но взамен старых хотят поставить новые кумиры, новые идолы… перед которыми заставят толпу благоговеть и поклоняться… Как все это старо, смешно, шаблонно и пошло… Долой идолов с идолопоклонством, долой преклонение перед пустой вещью, когда святыня — Жизнь!»

С другой стороны, плану Ленина доставалось и от меньшевиков. Близкая к ним газета «Вечер Москвы» язвительно писала в ноябре 1918 года: «Советские деятели торопятся… Поступившие на содержание советской республики футуристы и прочие бездарности лихорадочно творят «пролетарское искусство». Налажено массовое производство, и сразу, целыми пачками, наспех открываются памятники великим деятелям человечества. Нужды нет, что памятники эти мизерны, что в них нет величия, красоты, силы… Дешевенькие произведения дешевенького искусства… Торопятся жить, не полагаясь на свой завтрашний день».

Скульптор Сергей Меркуров настойчиво добивался у Ленина одобрения экстравагантного проекта памятника «Карл Маркс, стоящий на четырех слонах»… Все это вызывало у Ленина досаду. «Он как-то с неудовольствием сказал мне, — замечал Луначарский, — что из монументальной пропаганды ничего не вышло».

Ставились памятники и мифическим персонажам — в основном героям-богоборцам и вольнодумцам, таким, как Прометей (мятежного титана обычно изображали с обрывками цепей на руках и ногах). Датский писатель Хеннинг Келлер вспоминал, как в 1918 году в городе Свияжске наблюдал церемонию открытия памятника Иуде Искариоту. Местные власти долго спорили, кто из богоборцев больше заслуживает увековечения — Каин, Люцифер или же Иуда Искариот. В конце концов решили, что памятник Люциферу противоречил бы идее отрицания Бога, а Клин — слишком уж легендарная личность… В день открытия, когда покров упал на землю, собравшиеся увидели скульптуру Иуды Искариота в полный рост, буро-красного цвета. Человек с лицом, обращенным вверх, грозил небесам поднятым кулаком, судорожно срывая с шеи веревочную петлю. По случаю торжества у памятника устроили парад двух полков Красной армии…

Разумеется, помимо возведения новых памятников, революция крушила памятники прошлого. Первые из них рухнули уже после Февраля: в Киеве была сброшена с пьедестала скульптура Петра Столыпина. Сам снос обставили как эффектное театральное действие: фигуру царского премьера обмотали за шею железными цепями и так подняли в воздух подъемным краном… На одной из карикатур, посвященных этому событию, дух Столыпина говорил с небес, наблюдая за «повешением» своей скульптуры: «Как это удачно вышло, что я свой «столыпинский» галстук применял к другим еще при жизни, а на мне его применили только спустя несколько лет после моей смерти…»

Но настоящий массовый снос памятников начался в 1918 году. «Владимир Ильич, — писал комендант Московского Кремля П. Мальков, — вообще терпеть не мог памятники царям, великим князьям, всяким прославленным при царе генералам… По предложению Владимира Ильича в 1918 году в Москве были снесены памятники Александру II в Кремле, Александру III возле храма Христа Спасителя, генералу Скобелеву… Мы снесем весь этот хлам, заявлял он».

Скобелевскую площадь после сноса памятника переименовали в Советскую. Шуточный «подслушанный разговор» по поводу этого сноса (из газеты «Баба-Яга»):

«На советской площади.

— Это, Митюха, что ж такое за здание?

— А эфто, говорят, памятник Скобелеву.

— А где же он, генерал?

— Да, должно, слез с лошади.

— А лошадь-то где?

— Лошадь-то… Да уж не померши ли.

— Должно, померши. Овса-то, говорят, совсем в Москве нет…»

Советская площадь надолго стала тем местом, где возвышался наиболее наглядный символ текущей эпохи. Место царского генерала заняла символическая женская фигура — Свобода! Она простояла здесь все 20-е и 30-е годы. В 40-е годы Свободу сняли. Затем, в 1954 году, на «освободившемся» месте появилась конная статуя князя Юрия Долгорукого, основателя Москвы. Тогда это выглядело шокирующе и почти скандально — памятник князю при советской власти! Да еще взамен Свободы… И тем не менее это очень точно отражало постепенную, тихую реставрацию традиционных ценностей, которая стала явной для всего мира в 90-е годы…

Ленин и сам принял участие в сносе одного из памятников. Мальков вспоминал первомайский субботник 1918 года в Кремле: «Вышел Владимир Ильич. Он был весел, шутил, смеялся. Когда я подошел, Ильич приветливо поздоровался со мной, поздравил с праздником, а потом внезапно шутливо погрозил пальцем.

— Хорошо, батенька, все хорошо, а вот это безобразие так и не убрали. Это уж нехорошо. — И указал на памятник, воздвигнутый на месте убийства великого князя Сергея Александровича». Ленин ехидно поинтересовался у Малькова:

— Очевидно, вам нравится, что перед зданием Советского — вы слышите? — Советского правительства торчит один из представителей дома Романовых?

Комендант стал оправдываться, что у него нет рабочих и он не знает, как быть.

— Ах, вы не знаете, что делать? Тащите-ка сюда веревки.

П. Мальков: «Я мигом сбегал в комендатуру и принес веревки. Владимир Ильич ловко сделал петлю и накинул на памятник…

— А ну, дружно! — задорно командовал Владимир Ильич.

Ленин, Свердлов, Аванесов, Смидович… впряглись в веревки, налегли, дернули, и памятник рухнул на булыжник.

— Долой его с глаз, на свалку! — продолжал командовать Владимир Ильич.

Десятки рук подхватили веревки, и памятник загремел по булыжнику к Тайницкому саду».

— На этом месте, — заявил Владимир Ильич, — революционный пролетариат должен воздвигнуть памятник смелому борцу Каляеву, который уничтожил одного из отвратительнейших представителей Романовых.

Ленина не смущало то, что террорист Иван Каляев, взорвавший бомбой великого князя, был эсером — то есть товарищем по партии Керенского и Фанни Каплан… Бюст Каляева и вправду был поставлен возле здания бывшей городской думы. Также в Москве появилась Каляевская улица (переименована в Долгоруковскую в 1990-е годы)…