Андрей Рытов - Рыцари пятого океана

- Ритуал один - вежливость, - сказал Лев Захарович.

К вечеру на машинах прибыла группа священнослужителей. На них были черные сутаны, бархатные шапочки, на ногах до блеска начищенные ботинки. Старший из них - престарелый отец Алексей с седой окладистой бородой вежливо поздоровался и представил остальных.

Я отрекомендовался и сказал, что самолет для отправки в столицу Советского Союза готов. Ли-2 стоял неподалеку. В его салоне мы поставили столик, несколько мягких кресел - все сделали так, чтобы слуги всевышнего не испытывали неудобств в небесах. Приготовили чай, печенье, конфеты. Старший хозяйственник предусмотрительно захватил с собой бутылку коньяку. Заметив этот мирской напиток, отец Алексей замахал руками:

- Что вы, что вы! Сие грешно, особливо перед поднятием в обитель божью.

Когда мы в шутку сказали, что крепкий виноградный напиток согревает тело и душу веселит, отец Алексей отвел лукавый взгляд в сторону.

Вернулись они на аэродром Берегово дней через восемь. Из штаба фронта позвонили, что завтра с ними хочет встретиться командующий. Надо было найти предлог задержать гостей до утра. Этому способствовали приближение вечера и не просохшие после дождя дороги.

- Темнеет, - со вздохом говорю служителям божьим. - Куда в такую непогодь ехать? Сейчас поужинаете, отдохнете с дороги, а завтра побеседуете с генералом армии Петровым, командующим фронтом, и, как говорится, с богом по домам.

Священнослужители переглянулись: а при чем, мол, тут командующий, коли мы были в самой Москве?

Все ждали, что скажет отец Алексей. Он подумал, перекрестился и сказал:

- Оно и в самом деле, утро вечера мудренее. А беседа с полководцем братьев освободителей будет весьма кстати.

Этот мудрый поп был великолепным дипломатом.

В одной из просторных комнат летной столовой был приготовлен ужин по всем правилам доброго гостеприимства. При свете люстр заманчиво искрились графины с наливками. "Православный" полковник Лисянский, начальник района аэродромного базирования, не поскупился на угощение. Когда мы его представили, слуги божьи с благодарностью пожали ему руку.

И вот места заняты. Я вежливо попросил отца Алексея благословить трапезу. Он понимающе улыбнулся, поклевал рукой над столом, первым взял рюмку и произнес великолепный интернациональный тост:

- За доблестное воинство российское. Да сопутствует ему скорая победа над супостатами нашими - врагами русских, белорусов, украинцев, чехов и всех других братьев славян и народов, живущих в соседних с нами землях.

Отец Алексей широким взмахом руки опрокинул рюмку куда-то в середину дремучей бороды. Его примеру последовали и остальные гости. Все они оказались общительными и довольно интересными людьми. Много говорили о Москве, Загорске, о лавре, своих встречах с митрополитом, о пышном антигитлеровском богослужении, на котором им довелось присутствовать.

Постепенно разговор перешел к проблемам войны. Духовенство уже не раз обращало свои мольбы к всевышнему, чтобы тот поскорее даровал Красной Армии победу. Мы знали, что это не просто дань уважения гостей к хозяевам. Их желание исходит из истинных и добрых побуждений. Церковь с первых же дней вероломного нападения немецких захватчиков на нашу Родину возносила свои молитвы к небу, чтобы оно жестоко покарало фашистов за разбой и глумление над людьми.

На следующий день мы выехали к командующему фронтом под Ужгород. Священники остались очень довольны беседой с Иваном Ефимовичем. С первых же минут генерал Петров расположил их к себе тем, что заявил:

- А ведь я тоже когда-то учился по духовной линии...

Гостям особенно льстило, что он хорошо знает многие религиозные обряды, богослужение и даже помнит некоторые псалмы.

Беседа носила непринужденный характер. На ней присутствовал и Лев Захарович Мехлис. Вначале он не вмешивался в беседу. Потом как-то незаметно включился в разговор, переводя его в русло политики, которая в одинаковой мере волновала тогда и нас, и местные власти, и, разумеется, духовенство. Речь шла о государственном устройстве Закарпатской Украины, о ее воссоединении с нашей Родиной, о неотложных проблемах, которые нужно было решать на месте.

Было известно, что церковь оказывает большое влияние на население, и от того, какую позицию она займет во всех этих вопросах, зависело очень многое. Духовенство весьма благосклонно отнеслось ко всем нашим соображениям: оно ведь тоже немало натерпелось от притеснений фашистских оккупантов. Правда, священники многие вещи понимали по-своему, но мы сходились в одном: чтобы Закарпатская Украина восстала, как говорят, из пепла и никогда больше не попадала в кабалу чужеземцам, ей необходимо воссоединиться с Советской Россией.

Наконец беседа закончилась. Мы проводили духовенство по домам, и Мехлис в шутку сказал мне:

- Вот так-то, отец Андрей. Кое-кто из наших недооценивает духовенство. А ведь оно пока сила, и притом большая. Имейте в виду: маленькая горстка попов может иной раз сделать гораздо больше, чем сотня наших пропагандистов.

Вскоре в этом мы убедились сами. Проповеди духовенства с амвонов церквей в значительной мере помогали и нам в политической работе с местным населением.

В штаб 8-й воздушной армии поступило указание о формировании 1-й чехословацкой смешанной авиационной дивизии, которая вместе с другими соединениями должна была принять участие в освобождении Чехословакии. Базой для этого послужил 1-й чехословацкий истребительный авиаполк, созданный на территории Советского Союза.

В сжатые сроки мне, сотруднику особого отдела Галузину и нескольким штабным офицерам предстояло провести большую работу: ознакомиться с личными делами авиаторов, прибывших в СССР различными путями из других стран, побеседовать с людьми, дать заключение о назначении каждого из них на ту или иную должность.

Прежде чем приступить к ознакомлению с документами и беседам с чехословацкими летчиками, нам пришлось досконально изучить обстановку в стране и характер политической борьбы, которая велась между эмигрантским правительством в Лондоне и Коммунистической партией, руководящее ядро которой находилось в Москве.

В первую очередь ознакомились с письмом Клемента Готвальда от 21 декабря 1943 года, в котором с предельной ясностью были изложены взгляды Компартии Чехословакии и президента республики Э. Бенеша о будущем государственном устройстве страны. К моменту формирования дивизии процесс политической перегруппировки еще не закончился, и при подборе кадров нельзя было не учитывать этих обстоятельств.

Судьбы чехословацких летчиков складывались довольно путано. Одни из них после мюнхенской капитуляции оказались в Англии, другие во Франции, Африке. Всех их объединяла ненависть к немецко-фашистским захватчикам, все они сражались на стороне союзников против общего врага, но политические взгляды этих людей были далеко не одинаковыми.