Андрей Рытов - Рыцари пятого океана

Летая без сопровождения истребителей, в первые же дни войны погибли все заместители командиров эскадрилий по политчасти 31-го полка. 25 июня не вернулся с боевого задания замечательный политработник старший политрук Павел Александрович Петров. Через день не стало храбрейших летчиков, пламенных партийных вожаков старших политруков Андрея Николаевича Чижикова и Саркиса Михайловича Айрапетова.

Над Кенигсбергом истребители противника сбили старшего политрука Василия Петровича Дорофеева. В схватке с фашистами смертью храбрых пал заместитель командира эскадрильи по политчасти капитан Василий Иванович Быков. Не вернулся с боевого задания заместитель командира 241-го штурмового полка старший политрук Иван Григорьевич Стаценко. Я хорошо помню летчиков - политработников 238-го истребительного полка Синяева, Ненько, Баландина, Дмитриенко, сложивших голову в жестоких боях с врагом.

Все эти люди кровью своей закладывали первые камни в величественный монумент нашей победы. Их имена навсегда останутся в светлой памяти тех, кто вместе с ними сражался с немецко-фашистскими захватчиками.

Восполнить потери летчиков-политработников было не так-то просто. Вместо них приходилось назначать строевых командиров-коммунистов. Недостаток в политической подготовке и умении организовывать массы они восполняли своей храбростью, личным примером - теми качествами, которые и являлись основой всей воспитательной работы.

И все же нехватка кадровых политработников серьезно сказывалась на состоянии боевых дел. Взять хотя бы такую категорию, как заместители командиров эскадрилий по политчасти, на должность которых выдвигались наиболее грамотные, подготовленные техники. Они чувствовали себя неловко, поскольку некоторые летчики проявляли к ним отчужденность. Неспроста начальник политотдела ВВС Северо-Западного фронта Яков Иванович Драйчук доносил начальнику политуправления фронта: "Большинство политработников не принимает участия в постановке задач и разборе боевых действий. У них сложилось чувство своей неполноценности в силу того, что они не летчики".

В самом деле, можно иметь прекрасно организованный тыл, высокой квалификации инженеров, техников и других авиационных специалистов. Но, если не будет как следует подготовлен человек, который непосредственно ведет бой с врагом, все самые благие намерения, самые нечеловеческие усилия наземных служб могут оказаться напрасными. Летчик, штурман, воздушный стрелок - центральные фигуры в авиации.

Говоря об этом, я вовсе не хочу подчеркнуть какую-то исключительность летчиков. Но я всегда был сторонником того, чтобы политработой занимались не просто честные, принципиальные, политически зрелые, по и хорошо подготовленные в профессиональном отношении люди. Иначе эта работа будет строиться вообще, без учета боевой специальности.

Между прочим, и сейчас еще нередко раздаются голоса: зачем политработнику летать? Его дело воспитывать людей. Такое мнение - результат недопонимания специфики летного труда, психологии летчика, его души. Курс, взятый на то, чтобы политработником в авиации был человек летной профессии и чтобы сам он непременно летал - правильный курс. Только при этом условии можно говорить о действенности политической работы в армии.

Погрузившись в раздумья о повышении действенности партийно-политической работы, я вспомнил один знаменательный день. Мы с Федоровым сидели у стартового командного пункта, рядом с летчиками, ожидавшими команды на боевой вылет. И вдруг из динамика, что был укреплен на крыше СКП, послышались знакомые позывные. Кто-то подошел к аппарату и усилил громкость звука. Мы уже привыкли к мелодии, передаваемой по радио, знали, что за пей последует важное правительственное сообщение. Со стоянки подошли техники и механики, не занятые срочной работой... и вот позывные Москвы стихли, на минуту установилась тишина, и диктор объявил, что будет говорить Председатель Комитета Государственной Обороны.

Каждый из нас давно ожидал его выступления в печати пли по радио, тем более что Сталин и в довоенное время выступал очень редко. Что скажет сейчас, в тяжкую пору, человек, пользующийся громадным авторитетом и обладающий всей полнотой власти? Люди ждали его слова с обостренным вниманием.

Мне довелось дважды присутствовать на совещаниях, где выступал И. В. Сталин. На одном шла речь о мерах по ликвидации и предупреждению аварийности в авиации, на другом подводились итоги войны с Финляндией. Он выступал и на первом, и на втором н произвел на меня очень сильное впечатление.

...И вот на далеком от Москвы полевом аэродроме я снова услышал его голос:

- Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои.

Как известно, это была речь, основу которой составляла директива СПК СССР н ЦК ВКП(б) от 29 июня партийным и советским организациям прифронтовых областей.

Слушая Сталина, мы впервые узнали правду о войне, почувствовали, что дело куда более серьезно, чем представлялось до этого. Враг силен и коварен, он рвется в глубь нашей страны, уничтожая вес на своем пути. Особенно запомнилась мысль о том, чтобы советские люди поняли всю глубину опасности, которая угрожает пашей стране, н отрешились от благодушия и беспечности: "Дело идет о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР".

Сталин четко и ясно сказал, что нужно делать, чтобы разгромить врага и спасти Родину: драться до последней капли крови, отстаивать каждую пядь родной земли, проявлять храбрость, отвагу, незнание страха в борьбе...

"Ну вот и ответ на мои размышления о партийно-политической работе",-подумал я, вспомнив 3 июля. В тот день во всех частях нашей дивизии состоялись митинги. Говорили летчики, техники, говорили те, кого я никогда раньше не слышал. Люди твердо верили, что фашисты будут остановлены и разбиты. Они клялись отдать свою жизнь за Отечество.

"...Не ослаб ли сейчас в частях боевой подъем, вызванный памятными митингами?" - беспокоила тревожная мысль.

И я решил съездить на один из аэродромов, где базировались истребители и бомбардировщики. Побывать там нужно было и еще по одной причине: батальонный комиссар Зубарев звонил, что недавно фашистские самолеты совершили на них налет.

Когда я приехал туда, на травянистом поле еще дымились незасыпапные воронки и чернели выжженные плешины.

- Как дела? - спросил у командира бомбардировочного полка. - Потери есть?

- Два самолета вышли из строя. Вон они догорают, - указал он взглядом в сторону чадивших машин. - Двух техников ранило, одного бойца убило.

- Оборона аэродрома организована?

- Оцепление выставлено. Зенитные расчеты в боевой готовности, товарищ полковой комиссар.