Александр Горфункель - Томмазо Кампанелла

А Кампанелла тем временем упорно добивается свободы. Он пишет послания сильным мира сего. Он обращается к папе Павлу V, к императору Рудольфу II, к королю Филиппу III, к великому герцогу Тосканскому, к римским кардиналам и австрийским эрцгерцогам. Он перечисляет свои книги — и те, что уже написаны им, и те, что он мог бы еще написать. Он обещает дать важные советы в государственных делах, раскрыть тайны политики, предупредить об опасностях, возвещаемых движением небесных светил, осчастливить правителей новыми открытиями и изобретениями. Но один за другим восходят первосвященники на римский престол, один вице-король прибывает в Неаполь на смену другому — и только в судьбе неаполитанского узника не происходит никаких перемен. Иногда ему удается добиться свидания с властителями, заинтересовать своей судьбой влиятельных лиц. Но свидания в тюрьме не похожи на встречу с жалким просителем. Государственный преступник и еретик выводит из себя епископов и вице-королей. Его упрекают в нескромности, в отсутствии должного смирения. Он не просит милости, а требует справедливости. Он ведет себя как пророк и спаситель мира. «Лучше ему оставаться в тюрьме», «кто извлечет его из этого состояния, нанесет ущерб и обществу, и себе», «пусть сидит и дальше, я вовсе не хочу его освобождения» — такими высказываниями пестрят письма его мнимых покровителей и друзей (82, стр. 49–51).

Дело сдвинулось с места, когда судьбой Кампанеллы заинтересовался папа Урбан VIII. Слава философа была слишком велика. Его невероятные познания, его философские труды и политические проекты, стихи и астрологические трактаты привлекли внимание римского первосвященника, мнившего себя поэтом и покровителем наук и судорожно страшившегося смерти, предсказанной ему астрологами. После длительных переговоров судьба Кампанеллы была решена. 23 мая 1626 г. перед ним — после более чем 26 лет тюрьмы — распахнулись ворота Кастель Нуово. Но не прошло и месяца, как его снова арестовали. Кампанелла в отчаянии пишет папе, умоляя о переводе в Рим. И наконец, 5 июля 1626 г. он навсегда покидает Неаполь.

Он только сменил неаполитанскую королевскую тюрьму на тюрьму римской инквизиции. И здесь он сызнова, в который раз, начинает упорную борьбу за освобождение. Уступки приходится вырывать одну за другой. В августе 1626 г. ему разрешили писать. В конце месяца ему позволили сменить тюремную камеру на комнату в том же дворце инквизиции — но он все еще должен жить взаперти. В марте 1627 г. ему разрешили взять к себе в качестве секретаря Филиппо Борелли, ученика и друга. В сентябре стали выдавать по 10 скуди в месяц из средств Доминиканского ордена. В апреле 1628 г. постановлено, что не одна комната, а весь дворец святой службы будет его тюрьмой. В мае ему разрешили служить обедню — это был шаг на пути к реабилитации. В конце июля он покинул инквизиционную тюрьму, чтобы поселиться в доминиканском монастыре. В сентябре ему разрешили благочестивую прогулку по Риму с целью посещения семи знаменитых церквей. И только в 1629 г. происходит официальное освобождение: инквизиция отказывается от обвинений, имя Кампанеллы изъято из Индекса запрещенных книг. Он добивается полной реабилитации: генеральный капитул Доминиканского ордена присуждает ему звание магистра римско-католического богословия.

Он был нужен папе: запуганный астрологами первосвященник верил в астрологическо-магические манипуляции, с помощью которых Кампанелла отгонял от него грозящую ему смерть. А ему нужен был Рим. Здесь он надеялся издать свои сочинения, отсюда влиять на политику папства и европейских государей, добиваться осуществления плана великих преобразований. Но он столкнулся с придворными интригами, борьбой влияний, смесью фанатизма и лицемерия. За каждым его шагом следят враги, и главный из них — цензор, магистр Святого дворца Никколо Риккарди, падре Мостро — отец Чудовище, ученый карлик, преследующий за каждое отклонение от догмы католицизма. Цензоры не дают ему печатать книги, они выдвигают одно за другим возражения и сомнения, и уже напечатанный «Побежденный атеизм» и «Монархия мессии» изымаются цензурой, несмотря на ранее полученные разрешения. И все же Кампанелла использует хоть неполную свободу: он живет на вилле Фраскати, читает лекции ученикам, готовит к печати новые книги, переписывается с Галилеем и Гассенди, заводит дружбу с французским послом. Но этим непрочным благополучием он готов рискнуть, когда сгущаются тучи над Галилеем. Во всей ученой Европе один только недавний узник инквизиции решился выступить в защиту новой науки.

Инквизиторы не забыли и не простили мятежного философа. Их не обманывает показной либерализм Урбана VIII: за реабилитацией Кампанеллы последовало осуждение Галилея. Папской курии ни к чему ревностный защитник христианства, мечтающий о всемирной монархии — царстве равенства и справедливости. Не забыли и испанцы: опасный преступник ускользнул от них, но все еще есть надежда, что непостоянный в привязанностях Урбан VIII откажется от беспокойного философа. И когда в Неаполе был схвачен при подготовке покушения на вице-короля ученик Кампанеллы Томмазо Пиньятелли, испанцы потребовали выдать им мятежного монаха. Его спасло покровительство французов. Под чужим именем, в чужой одежде он бежал во Францию.

И последние годы его жизни были омрачены преследованиями врагов из Рима. Он бедствовал, ему то выдавали разрешение на издание книг, то отбирали его. И все же это были самые счастливые годы в жизни философа. Он задумал издание полного собрания сочинений в 10 томах и успел за несколько лет издать важнейшие свои книги — «О способности вещей к ощущению», «Реальную философию», «Побежденный атеизм», «Против языческой философии», трактат о предопределении, «Рациональную философию» и «Метафизику». Он встречался с ученейшими людьми Европы. Он подавал советы кардиналу Ришелье и правительству Людовика XIII. Он написал множество политических памфлетов в поддержку политики Франции, призывая французов объединить мир, а главное — освободить Италию от испанцев, и в мечтах его ему уже представлялись французские батальоны, вступающие на землю его родины под знаменем, на котором начертано: «Свобода Италии».

Десятилетия тюрьмы не прошли даром. Даже его могучее здоровье не выдержало. Когда он появился во Франции, то удивлял всех не по летам крепким сложением. На рисунке, сделанном незадолго до смерти, — перед нами глубокий старик, изможденный и усталый. Свои медицинские познания он принял за знамения небес: врач, почувствовавший приближение конца, принял себя за астролога, вычислившего предстоящую смерть по звездам. Философ, поклонявшийся Солнцу, политик, назвавший именем Солнца свою мечту о справедливом государстве, он ко дню солнечного затмения 1 июня приурочил свой конец. Он попытался еще магическими действиями отогнать смерть — как делал он это для папы Урбана. Пахучие травы и музыка, раздававшаяся в его келье в доминиканском монастыре, облегчили, но не отсрочили его кончину. Он умер, не дожив до затмения солнца, 21 мая 1639 г. в 4 часа утра.