Михаил Мельтюхов - Мифы Великой Отечественной — 1-2 (военно-исторический сборник)

Однако не следует забывать, что помимо Германии было еще одно государство, осуществлявшее блокаду Ленинграда и весьма заинтересованное в его судьбе, — Финляндия. Еще 24 июня Геринг сообщил финскому послу в Берлине Т. Кивимяки, что теперь Финляндия сможет «взять что хочет», в том числе и «Петербург, который, как и Москву, лучше уничтожить» [309] Барышников Н. И. Мифы в финской историографии о «войне-продолжении» // От войны к миру: СССР и Финляндия 1939–1944 гг. — СПб., 2006. С. 203. . Таким образом, уже в начале войны германское руководство пообещало Финляндии присоединить к ней территорию СССР, доходящую до Невы, и в дальнейшем, как мы могли убедиться на основании приведенных выше немецких документов, от этих обещаний не отказывалось. Еще раз это свое намерение немцы подтвердили в июле 1941 г. когда подполковник И. Велтьенс передал президенту Финляндии Р. Рюти, что «территория Петербурга будет присоединена к Финляндии в тех границах, в каких Финляндия захочет» [310] Цит. по: Барышников Н. И. Подход в Финляндии к вопросу о судьбе Ленинграда // Санкт-Петербург и страны Северной Европы. Материалы четвертой Международной научной конференции (25–26 апреля 2002). — СПб., 2003. С. 179. . Финляндия, разумеется, не собиралась отказываться от предложения передвинуть свои границы к Ленинграду, но сам город в таком случае должен был исчезнуть. 11 сентября Рюти заявил посланнику Германии в Финляндии Блюхеру: «Если Петербург не будет больше существовать как крупный город, то Нева была бы лучшей границей на Карельском перешейке. Ленинград надо ликвидировать как крупный город» [311] Цит. по: Барышников Н. И. Блокада Ленинграда и Финляндия. 1941–1945. С. 20. . При этом финны, как и немцы, не собирались брать на себя заботу о местном населении. В сентябре 1941 г. из генерального штаба финской армии в министерство иностранных дел было направлено разъяснение относительно представления военных о будущем города: «Оккупация финскими войсками Петербурга считается нереальной, поскольку у нас нет запасов продовольствия, чтобы выдавать его гражданскому населению» [312] Там же. С. 123. . Справедливости ради следует признать, что у Финляндии, в отличие от Германии, действительно не было возможности обеспечить Ленинград продовольствием. Еще до начала войны ситуация с продуктами питания в Финляндии была достаточно сложной. В частности, до начала войны, несмотря на все старания финского правительства, ему так и не удалось полностью удовлетворить потребность страны в зерне, дефицит которого к июню 1941 г. составлял 10 % от нормы [313] Иокипии М. Финляндия на пути к войне. — Петрозаводск, 1999. С. 50. . Проблемы имелись и с другими продуктами. В 1940 г. в Финляндии было введено нормирование хлеба, масла, мяса и молока, а в начале 1941-го — яиц и рыбы [314] Там же. С. 36. . Разумеется, вступление Финляндии в войну в 1941 г., потребовавшее мобилизации весьма значительных в масштабах небольшого государства ресурсов, негативно сказалось на и без того небеспроблемной ситуации с продовольствием в стране. В результате мобилизации 16 % населения и, как следствие, нехватки рабочей силы значительная часть урожая осталась неубранной. Зимой 1941/42 г. для покрытия недостатка зерна стал использоваться даже семенной фонд. Однако и при этом норма выдачи хлеба в тылу составляла всего 150–160 граммов на человека. На фронте — 350 граммов [315] Барышников Н. И., Барышников В. H., Федоров В. Г. Финляндия во Второй мировой войне. С. 196. . В то же время потребление мяса снизилось до 40 % от нормы [316] Иокипии М. Указ. соч. С. 51. . В целом дефицит продовольствия в Финляндии в конце 1941 — начале 1942 г. составил 26 % [317] Барышников Н. И., Барышников В. H., Федоров В. Г. Финляндия во Второй мировой войне. С. 195. . В письме сыну (финскому посланнику в Швейцарии) от 19 декабря 1941 г. председатель комиссии по иностранным делам парламента Финляндии В. Войонмаа так описывал ситуацию с продуктами питания в стране: «Положение с продовольствием быстро ухудшается: молоко подают только к кофе и по столовой ложке в кашу, масла нет совсем. Да и хлеба только обещают в ближайшем будущем… Если бы не было запеканки из салаки [разновидность сельди. — П.С. ], то не знаю, как бы мы, да и большинство населения Хельсинки, прожили бы» [318] Войонмаа В. Дипломатическая почта. — М., 1984. С. 71. . Тяжелое положение с продовольствием в Финляндии отмечал в своих мемуарах и офицер связи германского командования в финской ставке генерал пехоты В. Эрфурт [319] Эрфурт В. Финская война 1941–1944 гг. — М., 2005. С. 73. . Чтобы снизить недостаток рабочей силы в промышленности и сельском хозяйстве, финское руководство пошло даже на увольнение из действующей армии части военнослужащих старших возрастов. К 20 декабря 1941 г. количество уволенных составило 49 353 человека [320] Паасикиви Ю. К. Дневники. Война-продолжение. 11 марта 1941 — 27 июня 1944. — СПб., 2004. С. 155. . К лету 1942 г. — около 180 тыс. [321] Барышников Н. И., Барышников В. И., Федоров В. Г. Финляндия во Второй мировой войне. С. 196. Еще очевиднее становится неспособность Финляндии оказывать помощь голодающим жителям Ленинграда, если учесть, что численность всего ее населения: по состоянию на 31 декабря 1938 г. составляла 3864 тыс. человек, что всего в полтора раза превосходило численность населения Ленинграда [322] Ильинский Я. Финляндия. 1943. С. 29. , в котором в сентябре 1941 г. находилась 2451 тыс. чел. [323] Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде. Историко-медицинский аспект. — СПб., 2001. С. 45.

Необходимо отметить, что далеко не все финское руководство поддерживало идею уничтожения города. Так, к примеру, Маннергейм относился к этой возможности не слишком благосклонно. По словам Эрфурта, в августе 1941 г. фельдмаршал заметил относительно немецких планов уничтожения Ленинграда: «В этом случае русские построят новый Петербург» [324] Цит. по: Барышников Н. И. Подход в Финляндии к вопросу о судьбе Ленинграда. С. 176. . Да и в целом Маннергейм не был сторонником активных боевых действий против Ленинграда. В феврале 1942 г. он писал своему родственнику, финскому послу в Швеции Г. А. Грипенбергу, что «отказывается от наступления на Петербург, поскольку ни один русский никогда не забудет, если мы сделаем это» [325] Там же. С. 181. . Примерно о том же позднее маршал писал и в своих мемуарах: «Причины моих возражений против участия наших войск в нападении на Петербург являлись политическими, и они были, по моим представлениям, весомее военных обстоятельств. Постоянным обоснованием стремления русских нарушить неприкосновенность территории Финляндии было утверждение, что независимая Финляндия якобы представляла угрозу для второй столицы Советского Союза. Для нас было самым разумным не давать в руки врага оружия в спорном вопросе, который даже окончание войны не сняло бы с повестки дня» [326] Цит. по: Иоффе Э. Линии Маннергейма. Письма и документы. Тайны и открытия. — СПб., 2005. С. 287. . Рюти в 1942 г. также, судя по всему, изменил свою позицию по отношению к Ленинграду Во всяком случае, по свидетельству Войонмаа, 19 мая этого года во время его встречи с Рюти президент сказал, что «некоторые поговаривают об уничтожении всего Питера, но было бы печально, если бы нашим вкладом в историю стало эдакое „уничтожение Карфагена“» [327] Войонмаа В. Указ. соч. С. 90. .