Анна Ярошевская - Екатерина Фурцева

Существует еще одна история, связанная с восторженными воспоминаниями о потрясающей деятельности Фурцевой.

Когда «Современник» хотели закрыть, никто не смел высказаться против. И вот когда Екатерина Фурцева вернулась из поездки, она вызвала к себе Игоря Квашу, Галину Волчек, Нину Дорошину и Олега Ефремова. Имея известность резкого человека, она с самого начала разговора всех удивила:

– А, это вы Ефремов? Как же, как же, я вас знаю. Мы с вами встречались на пленумах райкома!

Она была первым секретарем Фрунзенского райкома, а Олег – секретарем комсомольской организации Детского театра в этом же районе. Далее разговор был жестким: «надо закрывать театр, вы делаете, черт знает что».

А молодые артисты сидели и смотрели на нее с равнодушными лицами – все равно же закроют. Они отвечали ей разве что только «да» или «нет» и чуть ли не орали на нее. Молодые были, да и терять им было нечего! На подобное поведение Фурцева отреагировала совершенно спокойно, хотя с ней никто еще так не разговаривал. И вдруг она резко сменила тон разговора:

– Вот вы сделали спектакль «Взломщики тишины» о старых большевиках. А вы знаете, сколько их осталось? – сказав это, у нее на глаза навернулись слезы. – Их всего четыре с половиной тысячи. Ребята, а как вы их порочите?

В этот момент она уже утирала слезы, настоящие!

Все, наверное, полагали, что Екатерина Алексеевна наорет на них, они, конечно же, ее испугаются, а потом получат новое здание. А тут разговор пошел совершенно другой – ласковый, со слезами, с каким-то проникновением:

– Мы вам даем здание на площади Маяковского, но мы вас просим все-таки учесть наши порядки, учесть, какая сложная обстановка в стране!

И театр не закрыли! А спектакль шел без цензуры! По тем временам это было поистине невиданным действом! В зрительном зале театра «Современник» не было ни одного свободного места. Фурцева не дрогнула и не пошла против своих убеждений.

Позже Олег Ефремов, у которого с министром культуры были дружеские отношения, перешел во МХАТ руководителем. Ему было сказано сверху: «Надо возрождать МХАТ. Больше некому, давай ты. Ты сам мхатовец». И он не мог отказаться. Это было задание государственной важности, и актер должен был подчиниться партийной дисциплине, но делал это он неохотно. И «Современнику» предложили влиться в коллектив МХАТа. Отдали филиал МХАТа на улице Москвина. Но на собрании в «Современнике» решили, что не хотят они быть филиалом, и отказались пойти за Олегом.

В 1971 году вслед за Олегом Ефремовым, в труппу МХАТа перешел Евгений Евстигнеев. Фурцева уговаривала его согласиться – хотя она и руководила культурой и у нее была неограниченная власть, все вопросы она пыталась решать дипломатично. Евгения Евстигнеева она уговаривала – обещала зарплату большую и роль Ленина. И он сдался.

Но позже, во МХАТе у Олега Николаевича не все пошло гладко. Он хотел реформировать его, сократить труппу. Но ему не позволили. По сути, это стало причиной разделения МХАТа. Хотя сам Олег Ефремов был человеком неконфликтным. Однажды, на одном из приемов, он, подвыпивший, подошел к Фурцевой и заявил:

– Вы – шлагбаум на пути советского искусства.

– Вы пьяны, Олег Николаевич, – ответила министр культуры.

– Конечно, – согласился актер. – Если бы я был трезвый, я бы вам этого не сказал.

К чести Екатерины Алексеевны, она после этого случая не изменила своего доброго отношения к Ефремову.

Однажды в Министерство культуры явились танцовщицы из ансамбля «Березка» – жаловаться на своего руководителя Надежду Надеждину. Екатерина Алексеевна выслушала их и отрезала:

– Таких, как Надеждина, больше нет, таких, как вы, много.

Фурцева общалась со многими известными актерами и деятелями культуры, и каждый из них знал, что может обратиться к ней за советом и помощью. Именно Фурцева спасла «Кавказскую пленницу». Актер Этуш играл в этом фильме роль «товарища Саахова». А парторга «Мосфильма» фамилия была Сааков. И начальство уперлось: надо переозвучивать! А это лишнее время, а главное – деньги. Тогда Юрий Никулин уже проверенным способом отправился на прием к Фурцевой. Без десяти десять утра он стоял в коридоре у ее приемной.

– О, какими судьбами! – поприветствовала его Екатерина Алексеевна и зашла в кабинет.

Через несколько минут пригласили Никулина. Он рассказал всю эту историю, а Фурцева схватила телефон и тут же связалась с директором студии:

– Эт-то что за идиотство?!

Тот ей сразу ответил:

– Что вы, что вы, никто и не ставил так вопрос, видимо, какое-то недоразумение, фильм уже готов и скоро выйдет на экраны!

Поддерживала Фурцева и Товстоногова, трогательно относилась к Давиду Ойстраху, бывала на всех его концертах. Однако такой чуткой она была далеко не ко всем. Рассказывают, что, заняв эту должность, она стала еще более требовательной и непреклонной, чем раньше. Не любила дважды повторять свои указания, а люди, которые на ее вопросы отвечали «не знаю» мгновенно слетали со своих мест.

В 1960 году Екатерина Фурцева выдала свою дочь Свету, которой только исполнилось 18 лет, замуж за сына члена Политбюро Фрола Козлова, и вся партийная элита гуляла на этой свадьбе!

Первый раз Козловы увидели Светлану весной того же года, когда правительственная делегация прибыла в Индию. Фурцева взяла дочь с собой. Как только представлялась возможность, Фурцева непременно брала Свету с собой – она очень хотела показать ей мир. В двенадцать лет Света впервые с мамой побывала за границей, в Англии – это, кстати, и подвигло ее на решение после школы поступить в МГИМО. Это было ее решение, хотя многие и говорят, что институт дочери выбрала мама. Екатерина действительно очень хотела, чтобы Светочка пошла в институт, который она сама окончила, – тонкой химической технологии, и даже несколько раз водила дочку к своему любимому профессору. Но с химией Света, увы, поссорилась еще в школе. Поэтому остановилась на западном факультете МГИМО. Немалую роль в этом решении сыграл Фирюбин. Человек образованный, чрезвычайный и полномочный посол сначала в Праге, потом в Белграде, он стал в чем-то примером для падчерицы несмотря на сложные отношения.

Конечно, Света знала, что в этот институт просто так поступить нереально, поэтому занималась с очень хорошими педагогами. Казалось бы, возьми да набери мама номер телефона ректора. Ей бы точно не отказали. Но в семье даже разговоров на эту тему не возникало – если Света решила поступать в МГИМО, пусть делает это сама! Конечно, дочка могла попросить у мамы, например, что-то купить, но чтобы помочь в поступлении… Это было не принято.

Так вот, именно в поездке в Индию жене члена Политбюро Александре Константиновне Козловой очень понравилась беленькая, изящная, хорошо воспитанная Светлана, и у нее в уме зародился план познакомить с ней своего сына Олега. Это она и сделала – в том же году, по возвращении в Москву молодые люди познакомились.