Игорь Анцышкин - 200 знаменитых отравлений

Священник, отец Пиро, знаменитый теолог-иезуит, должен принять у приговоренной последнюю исповедь и дать причастие. В долгих беседах он убеждает маркизу раскаяться, чтобы спасти душу, которая, как он поясняет, должна будет провести время в чистилище, ожидая Высшего суда. «Но как я узнаю, что я в чистилище, а не в аду?» – обескураживающе наивно спрашивает Мадлен. И все же она не решается сознаться. Чтобы она назвала имена сообщников, ее подвергают пытке водой (через воронку, вставленную в рот, внутренние органы наполняются водой, пока не разрываются), но она молчит даже тогда, когда ей угрожают вечными муками ада. Тюремщики, отступившись, передают неукротимую маркизу в руки палача.

В сопровождении огромной толпы Мадлен де Бренвилье в телеге доставляют на место казни. Она остается бесстрастной и безмолвной в те полчаса, что палач готовит ее к казни, отрезая ей волосы и привязывая к эшафоту. Она даже помогает ему. Палач тоже не ударил лицом в грязь, он сумел отрубить ей голову с одного удара.

Француженки всегда остаются француженками – и на плахе, и в постели. Перед ними трудно устоять, а любовь к ним иногда страшнее всяких ядов. К примеру, 19 февраля 1715 года, за полгода до собственной смерти, король Людовик XIV принял в Версале персидского посла Риза Бега. Для короля и придворных это был экзотический спектакль. Пышные одежды персов, восточное славословие было чем-то новеньким для пресыщенного впечатлениями двора. Конкретных дипломатических результатов, правда, не было, но посла оставили погостить.

А Ризе Бегу экзотическим местом показался Париж. Ему нравился дом, где его поселили, изумляли французские кулинары, в восторг приводили парижанки. Но хорошее не может длиться вечно. 13 августа 1715 года Людовик подписал торговый договор с Персией, министерство двора выдало на 200 тысяч ливров подарков шаху, и безутешный посол был вынужден покинуть прелестный Париж. Риза Бег отплыл из Гавра на французском фрегате и по дороге посетил Копенгаген, Гамбург, Берлин. В Данциге его ждали приятные и неприятные неожиданности. Приятные – у него родился сын. В одном из больших посольских ящиков Риза Бег вез свою любовницу, парижанку мадам Эпине, которая и поднесла послу радостный подарок. А неприятной неожиданностью была кража части багажа и подарков шаху. Но счастливому отцу было не до этого. 21 месяц добиралось посольство до Исфагана, прибыв в столицу Персии в мае 1717 года. Все эти месяцы каждый вечер мадам Эпине своим искусством любви возвращала Риза Бега в прекрасные ночи Парижа. Но при въезде в столицу счастливого посла встретили черные вестники. Шах вынес ему осуждение за утрату подарков и за подписание невыгодного для Персии торгового договора. Суровая действительность сразила Риза Бегу наповал. И он у ног своей любимой принял яд и умер. Ах, эти парижанки! Даже в суровых условиях Востока они найдут элегантный выход из щекотливой ситуации. Мадам Эпине, не отходя от тела, принимает мусульманство и становится любимой женой в гареме брата посла. Париж, как и Восток, – дело тонкое.

Королевский двор Людовика XIV отличался роскошью и множеством красивых женщин. Любовные приключения были обычным явлением как для короля, так и для его приближенных. Но любовь шла рука об руку с отравлениями. На сцене амурных связей начинает играть роль женщина по имени Ла Вуазен. Она поддерживает алхимиков, принимает участие в организации мануфактуры и, по-видимому, зарабатывает большие деньги. Ла Вуазен умна и наблюдательна, она прекрасный физиономист и составила классификацию, в которой связывает черты лица с определенными чертами характера человека. Официально она гадалка, предсказывает судьбы, но и приемы черной магии входили в арсенал ее профессиональных возможностей: колдовство, любовные средства, а также яды создали ей рекламу в Париже. «Нет для меня ничего невозможного», – говорила она своим клиентам. Ла Вуазен не только предсказывала наследникам смерть их богатых родственников, но даже бралась на деле помочь исполнению своих предсказаний. Французы со свойственной им иронией называли ее средства «порошок для наследования».

Люди, близкие ко двору, были поклонниками Ла Вуазен. Так, фаворитка короля, в то время всесильная маркиза де Монтеспан (1641–1707 гг.), получила от Ла Вуазен любовное зелье, которое втайне давала королю, боясь потерять свое влияние на него. Существует недоказанное предположение, что в ее планы входило отравление Людовика. Много раз к Ла Вуазен обращалась Олимпиада Манчини (графиня Суассон), племянница покойного кардинала Мазарини. Графиня, домогаясь любви короля, принесла гадалке некоторые его вещи и хотела, чтобы колдунья сделала ей «любовную куклу», подобную той, которая за сто лет до того была заготовлена во время процесса Ла Моля. К Вуазен также захаживали герцогиня Буйон, маршал Люксембург, другие видные придворные, крупные чиновники.

У Ла Вуазен было много подручных. Эта компания повергала в страх и недоумение не только суеверных женщин, но и таких людей, которых нельзя было назвать слабыми и легковерными: среди них были члены королевской семьи и административного аппарата Парижа. Чтобы положить конец злодеяниям, которые все больше распространялись и создавали в столице обстановку террора, король учредил особый суд. Этому суду поручалось вести следствие исключительно по делам об этих тайных преступлениях и строго наказывать виновных. Была создана комиссия, которая заседала в Арсенале, в так называемой «пылающей комнате». Это название было дано ей в связи с тем, что помещение, в котором собиралась комиссия, обтянули черной тканью, и освещалось оно только факелами. Заседания длились три года, с апреля 1679 года по июль 1682 года. Председателем суда был назначен генерал-лейтенант парижской полиции Габриэль Николас де ла Рени, человек честный, неутомимый и справедливый в решениях. Парламент жаловался, что этот суд посягает на его права, но король ответил, что для рассмотрения преступлений, в которых могли быть изобличены знатнейшие придворные особы, нужно тайное судилище, подобное тому, каковое имеет место в Венеции или в Мадриде.

Ла Вуазен и ее соучастники были приговорены к смертной казни. При обыске у них были обнаружены мышьяк, ртуть, растительные яды, порошок шпанской мушки и биологические ингредиенты (остатки животных, экскременты, кровь, моча и т. д.), которые тогда рассматривались как яды. Хотя для короля специально даже яда не надо было искать. Его запросто могли отравить без всякого злого умысла его собственные придворные врачи. Людовику в качестве средства от всех болезней – подагры, бессонницы, головных болей, несварения желудка и даже насморка – прописывали в лошадиных дозах слабительное. Лекари назначали королю лекарства с самыми невероятными ингредиентами – от растертой в порошок гадюки до лошадиного навоза. Так что смерть могла ждать венценосца в любой поданной ему микстуре.