Игорь Анцышкин - 200 знаменитых отравлений

Несколько столетий символом хитрости, вероломства и фанатизма в Европе служил орден иезуитов. Его явные и тайные представители проникли во все страны и влияли на политику многих государств. А одним из рычагов отцов-иезуитов было золото. Миллионы, накопленные за столетия, недвижимость, завещанная и приумноженная орденом, делала иезуитов независимыми не только от государства, но даже от папы. В конце концов с властью иезуитов решено было покончить, хотя и не такими методами, как с тамплиерами. Сначала иезуиты были изгнаны из католической Португалии. В 1764 году орден запретили во Франции, а в 1767 году – в Испании, Неаполе и Парме. Запрещение сопровождалось разоблачениями о злоупотреблениях иезуитов.

Но папа Климент XIII до самой своей смерти в 1769 году все еще пытался спасти авторитет иезуитского ордена, без которого он не мыслил католической церкви. Вокруг папского престола уже нашлись люди, которые требовали спасти авторитет папы и «вечное величие» папства путем принесения в жертву иезуитов, а также искать пути примирения с державами, изгнавшими монахов. Наиболее активным среди противников ордена стал кардинал Ганганелли.

Сам он был из семьи врача, учился, кстати, в иезуитском коллегиуме, поступил в орден францисканцев. Идеи просвещения, которые волновали общество в XVII веке, кардинал не считал враждебными Риму, и вообще он отличался редкостным свободомыслием. Он любил природу, изучал ее, стремился к простой жизни и уединению. В 1758 году о Ганганелли говорили все священники католической церкви и не только. Он выступил против обвинения евреев в употреблении христианской крови в ритуальных целях, когда подобному обвинению подверглись польские евреи в городе Ямполе на Днестре.

Это свободомыслие и защиту евреев Ганганелли не могли простить кардиналы, которые собрались на конклав после смерти Климента XIII. Понадобилось переголосовывать 185 раз, пока не победили враги иезуитов. Ганганелли стал Климентом XIV. Избранию способствовал и ультиматум, выдвинутый послами Испании, Португалии и Франции при Святом Престоле. Они довели до конклава свое требование – кто бы ни был избран папой, он должен уничтожить орден иезуитов. А император Священной Римской империи Иосиф II лично прибыл на конклав, чтобы поддержать это требование.

Новый папа не сразу приступил к уничтожению иезуитов. Слишком сильна еще была их власть. Он медлил и колебался, выслушивая различные мнения прелатов и многочисленных комиссий. И только 21 июля 1773 года он издал буллу «Dominus ас Redemtor noster», которая уничтожала орден «на веки вечные» и подробно мотивировала эту меру. В булле говорилось, что иезуитский орден сеял везде смуту, что из-за него невозможно сохранение мира в церкви и что тщательное расследование его деятельности подтвердило правильность обвинений.

Результатом уничтожения иезуитов было примирение с римским престолом католических держав и возвращение церковных владений, захваченных Францией и Неаполем при Клименте XIII. Но радости от победы папа не испытывал. Климент XIV был уверен, что иезуитское подполье лишит его жизни за уничтожение их ордена; действительно, вскоре он умер, и современники были уверены, что его отравили иезуиты. Ходили слухи об «аква тофане», известном итальянском яде – без вкуса, запаха и цвета.

Папа умер победителем, но и иезуиты позднее своего добились. Пусть и не сразу, а все-таки их орден в эпоху Реставрации в 1814 году возродился.

В XVIII веке был известен писатель, который использовал афродизиак и свои книги писал явно в любовном помешательстве. Речь идет о маркизе де Саде, певце сексуальных извращений и группового секса. Широкую огласку получил один из скандальных случаев использования афродизиака маркизом, приведший к массовому отравлению всего бомонда города Марселя.

В этом городе в ночь с 21 на 22 июня 1772 года маркиз де Сад устроил бал, на который пригласил цвет общества и угостил приглашенных шоколадными конфетами, начиненными шпанскими мушками и мускатным орехом. Эти дополнения к шоколаду являлись сильнейшими афродизиаками, и последовавшие после этого события привели к самому громкому судебному процессу в Марселе того времени.

Очевидец событий, на счастье, уцелевший, так описывал этот трагический бал: «Оно [возбуждение] было так сильно, что все, кто ел эти конфеты, воспылали бесстыдной страстью и с яростью стали предаваться всевозможным любовным излишествам… Бал закончился трагически. Все залы являли собой сплошное ложе разврата. И эта «афинская ночь» продолжалась, к немалому удовольствию де Сада, до самого утра, когда изнеможенные страстью засыпали на коврах в самых смелых позах. Много лиц умерло от излишества, к которому их побудила яростная похотливость; другие до сих пор совершенно больны». Суд осудил маркиза, несмотря на то, что он утверждал, будто то была попытка всего лишь невинно пошутить. Но на суде не была рассмотрена версия о сатанинском жертвоприношении, ведь бал происходил в ночь летнего солнцестояния – время, когда сатанисты приносят свои жертвы. Маркиз де Сад хорошо знал оккультные науки и время для своей «шутки» выбрал явно не случайно.

Следствие о событиях в Марселе вела палата парламента в Эксе. Против маркиза и его лакея было вынесено постановление и приговор, по которому они за содомию и отравление осуждались на смертную казнь. Приговор был заочный, так как де Сад и его слуга к этому времени уже перебрались уже в Женеву, а оттуда в Шамбри в Савойе. Шесть лет провел маркиз за пределами Франции. За этот срок приговор был кассирован и заменен изгнанием из Марселя на три года и штрафом в 50 ливров.

Де Сад охотно заплатил штраф и поклялся вообще не приезжать в провинциальный Марсель. В 1878 году он обосновался в Париже и снова взялся за старое. Во французской столице произошел громкий скандал, когда маркиз опять угостил гостей на костюмированном балу шпанскими мушками. В результате пострадали высокопоставленные особы, а несколько дам умерло. Де Сад бежал, но в этот раз компанию ему составила свояченица. Но, несмотря на побег, маркиз не избег ни сумасшедшего дома, ни камеры в Бастилии.

Примерно в то же время у восточных владык Пенджаба также возникла страсть к возбуждающим средствам, а именно – к некоему напитку. Этот напиток, который пили только раджи, назывался «королевским вином». В вино добавляли измельченные драгоценные камни и растворенный жемчуг. Примесь драгоценных камней считалась в Пенджабе сильнейшим возбудителем, и вино было крепкое, как водка. Но подобное употребление драгоценных камней могло привести к нежелательному результату, а по-простому – к смерти. Поэтому на каждой бутылке «королевского вина» был прикреплен ярлык, где был написан рецепт вина, стояла подпись министра, в присутствии которого вино было изготовлено. В рецепте значилось: столько-то рубинов, столько-то изумрудов, жемчуга, алмазов, золота. А подпись давала гарантию некоторой безопасности, ведь если раджа умирал после принятия возбудителя, то казнили министра, который подписывал рецепт.