Феликс Медведев - Сильные женщины. Их боялись мужчины

Правда, отголоски той давней истории доходили до меня в Америке еще пятнадцать лет тому назад. Керенского помнили многие эмигранты. Намекала на какую-то странную любовную сагу своего престарелого друга и писательница Нина Николаевна Берберова, когда я посещал ее домик на территории Принстонского университета.

…Ее звали Лена, Алена, по-американски Элен. Родилась она в Маньчжурии в семье русских эмигрантов и, перебравшись в Америку, еще с большей силой полюбила Россию. Она выбрала профессию политолога, профессию мужскую, но и характер у нее был сильный, волевой, независимый. Училась в Колумбийском университете, зачеты сдавала самому Збигневу Бжезинскому. Помните такого ярого, с польским синдромом, ненавистника советского строя — государственного секретаря Соединенных Штатов при президенте Картере?

Элен была еще и талантливой шахматисткой, дважды она сыграла вничью с Бобби Фишером, выходила в финал крупнейших турниров.

Об Александре Керенском знает каждый советско-российский школьник: как же, это тот, который сбежал в юбке из Зимнего дворца в 17-м году Кстати, сам беглец до конца дней опровергал унижавшую его байку.

Во главе Временного правительства он встал в июне 17-го года, а в сентябре именно он, Керенский, провозгласил Россию республикой. Но уже 7 ноября Керенский лишается власти. Он бежит из Петрограда и сорок дней, как незадолго до этого Ленин, скрывается в лесах недалеко от финской границы. Большевики охотятся за ним и провозглашают, что «всякое пособничество Керенскому будет караться как тяжкое государственное преступление». Александр Федорович, наивно полагая, что красная власть вот-вот рухнет, в ответ шлет большевикам свою анафему: «С гордостью может поднять голову Николай II. Поистине никогда в его время не совершалось таких ужасов. Опричники Малюты Скуратова — и их превзошли опричники Льва Троцкого. Шайка безумцев, проходимцев и предателей душит свободу. Опомнитесь. Вернитесь к народу. Это говорю я — Керенский…»

Но гнев тщетен. В июне 18-го в форме сербского офицера Керенский навсегда покидает Россию. Живет во Франции, редакторствует, пишет мемуары. После прихода фашистов уезжает в Америку. А кому он здесь нужен? И бывший правитель огромной державы живет в бедности, заброшенный даже собственными сыновьями. А в письмах и вдогонку, когда шел по улице, слышит один и тот же упрек: «Почему не арестовал Ленина, мог же. История тебе этого не простит никогда».

И вот уже перед смертью Господь посылает ему, девяностолетнему старику, еще одно тяжелое и сладостное испытание — любовь. Сильнейшее, непреодолимое чувство…

Элен — политологиня из Колумбийского — давно мечтала познакомиться с бывшим легендарным российским премьером. Это было бы ее эмблемой, некой выделяющей метой. После долгих поисков, телефонных переговоров она находит одного из сыновей Александра Федоровича и уговаривает его дать адрес лондонского дома для престарелых, куда старца пристроили наследнички.

Элен сразу же влюбляется в старика. Влюбляется по уши, «…всеми чувствами, всеми пятью». Да, девяностолетний седой человек, но не развалина, не маразматик, он крепок, мужествен, умен. О политике с ним можно говорить ночами напролет, и она тоже спросит его: «Но почему же все-таки ты не убил Ленина?»

Аленушке нет и сорока, и отставной патриарх мировой политики с вибрирующими еще эндрогенами в крови намертво влюбляется в красивую соблазнительную бальзаковскую женщину. Душевную, милосердную, по-дочернему заботливую. Она уверяет, что спасет его, что умирать рановато и что поврежденная при падении нога еще послужит. Только вот надо поскорее покинуть это скорбное заведение, надо лететь в Нью-Йорк. Лететь, но на что? У него ничего не осталось: ни денег, ни ценностей, ни сбережений. Разве что архив, бумаги, но кому они нужны и цена им грош-копейка. Архив? Бумаги? Прагматичный комбинаторский ум Элен мгновенно извлекает спасительный эндшпиль: продать архив бывшего премьера России на аукционе. Продать втемную, не вскрывая пакетов, завлечь потаенным, не использованным с самого 17-го года. И одно условие — вскрыть покупку только после смерти хозяина.

И что же? Комбинация блестяще удалась: один из самых престижных американских университетов решается на приобретение архива Керенского. Но ставит тоже всего лишь одно условие: выплату ста тысяч долларов частями, в течение нескольких лет.

Элен вывозит Керенского в Нью-Йорк, где он снимает квартиру за пятьсот долларов в месяц. Деньги нужны на лекарства, консультации у окулиста. Деньги нужны на жизнь и быт влюбленного человека: подарки, шампанское, дорогие духи. Он еще сильнее любит свою спасительницу, он ждет ее прихода, он узнает ее по шагам, по голосу, по телефонному звонку. Он даже ревнует. Да еще как! Как в молодости, мальчишкой, самоубийственно. Он запрещает ей встречи с другими, он устраивает допросы, он повышает голос. Но она терпит его стариковские «керенские» выходки, она успокаивает его как может: «Очнись, опомнись, ведь я люблю только тебя. Ты же видишь это». — «Поклянись!» — «Клянусь». И сам он клянется в своей любви к Элен. К Элен и к России — Родине.

Но и старость не вечна. Даже при любви к России. И он уже начинал путать: где Аленушка, а где Россия. Он соединил их в одно целое, неделимое. И снова горевал, что не прикончил своего симбирского однокашника еще тогда, в гимназии, а уж в семнадцатом-то подавно. И сожалел, что ругал Романовых с трибуны 4-й Российской думы. Плакался, бился в истерике, просил оставить его одного, настаивал на официальном брачном договоре, молил о прощении, писал возвышенные стихи. И уставши от любви и от всего, Керенский решил умереть. Элен успокаивает: «Ты еще сильный, ты встанешь на ноги, ты будешь еще долго жить».

Но воля покидает его. Точнее наоборот, воля смертельно, сатанински овладевает его умом и плотью: да, он уйдет из этой жизни. Решено. Но как? И Керенский умоляет Элен принести ему яду или впрыснуть в вену лошадиную дозу люминала. Она, конечно, отказывается, но потом, чтобы обмануть его бдительность, соглашается. Надеясь, что слабость, депрессия не поставят ему мат, не загонят в угол. И снова противоборство, просьбы о героине, упреки в измене, любовь до последнего мига и потусторонняя отрешенность.

Элен устает, но перед Богом совесть ее чиста. Стоящий одной ногой в могиле, опустошенный старик выгоняет вон свою спасительницу, свою любовь. И она уходит. С Керенским борются уже только врачи, они привязывают его к кровати. Смерть, которую он умоляет прийти, не приходит. Он звал ее несколько месяцев. И наконец она пришла.

…Я был на его могиле. Все просто и скупо. Крест, надпись на камне: «Александр Федорович Керенский». Он унес с собой две любви. К Элен и к России.