Александр Михайловский-Данилевский - Описание Отечественной войны в 1812 году

Прибытие армии к Детчину, в 37 верстах от Калуги, исполнило Калужан опасением. Они прислали нарочных в главную квартиру, узнать о предстоявшей им грозе. Князь Кутузов писал к Градскому Главе следующее: «Именем моим поручаю вам успокоить купеческое и мещанское сословие, которые, как я слышал, пустыми слухами приведены в волнение и опасность. Уверьте их, что я ищу дать врагу сражение, но никак не ретируюсь и что цель моя не в том состоит, чтоб выгнать неприятелей из пределов наших, но чтоб, призвав в помощь Всемогущего Бога, изрыть им могилы в недрах России. Уповайте на Бога, молите его о поддержании храбрости нашего воинства, исполняйте ваши обязанности и будьте спокойны. Вы есть и будете защищены».

Уверения Князя Кутузова не были напрасны. Едва Паскевич, перед рассветом 15 Октября, пошел к Медыни, как в 6 часов поутру получено от Милорадовича известие об отступлении неприятелей от Малоярославца к Боровску. Немедленно отдано было Фельдмаршалом три повеления: 1) Паскевичу как можно ускорять марш и не останавливаясь идти в Медынь. 2) Армии выступить из Детчина на Медынскую дорогу, к Полотняным Заводам. 3) Милорадовичу фланговым движением перейти из Малоярославца в Медынь, оставя для наблюдения неприятелей между Малоярославцем и Боровском Генерал-Майора Карпова, с пехотной бригадой, 5 полками казаков и несколькими орудиями [474].15 Октября поутру совершалось движение армии к Полотняным Заводам, откуда можно было действовать кратчайшим путем на Юхнов и Вязьму. Ежечасно стали приходить донесения, что Наполеон потянулся со всеми силами к Верее и отправлял обозы на Смоленскую дорогу. Отступление Наполеона обозначилось ясно, но еще нельзя быдо видеть: пойдет ли он из Боровска на Верею и Можайск или на Медынь и Юхнов, а потому, в ожидании полного развития предположений Наполеона, Князь Кутузов имел в Полотняных Заводах дневку. Она была также нужна для присоединения к армии парков и провиантских фур, отставших от армии при быстром переходе ее с старой Калужской дороги на новую. Стараясь не выпускать Наполеона из вида, Князь Кутузов послал вперед большое число легких войск. Платов, с 15 казачьими полками, и партизаны: Кайсаров, Князь Кудашев, Сеславин, Ефремов и Фигнер должны были в самой близости наблюдать неприятеля и теснить его. Графу Орлову-Денисову, с 6 казачьими полками, велено идти к Гжатску, имея в подкрепление 26-ю пехотную дивизию Паскевича. Давыдову, находившемуся с партией близ Вязьмы, послано в подкрепление 2 казачьих полка. Тогда же отовсюду партизаны извещали, что Французы при отступлении взрывают зарядные и патронные ящики. Платов доносил собственноручно так: «По всему видно, что гордый и дерзкий неприятель испошовал и поколебался; теперь направил лыжи. Бог, да поможет! Еще не то ему будет: по повелению Его Светлости Фельдмаршала нашего и совсем побежит» [475].

Расположение воюющих армий 16 Октября. – Встреча Наполеона с Винценгероде. – Рескрипт Государя Князю Кутузову. – Проезд Наполеона через Бородинское поле. – Прибытие неприятелей на Смоленскую дорогу. – Выступление Князя Кутузова из Полотняных Заводов. – Причины медленного движения Русской армии. – Распоряжения к выступлению на Вязьму. – Повеления партизанам. – Приказ об оставлении неприятелем Москвы.

Расположение воюющих армий и летучих отрядов было, 16 Октября, следующее: Князь Кутузов у Полотняных Заводов; Милорадович, с авангардом армии, в Егорьевском, на дороге из Медыни в Верею; Граф Орлов-Денисов и Паскевич, левее Егорьевского, по дороге к Гжатску; Платов в Серединском; Карпов на марше из Боровска на соединение с Милорадовичем; Князь Кудашев правее от Боровска; Кайсаров у Сатина; Сеславин и Фигнер у Купреева, между Медынской и Смоленской дорогами; Ефремов между Москвой и Можайском. Главные силы неприятеля еще не достигали, 10 Октября, столбовой Смоленской дороги, но находились в полном движении к ней, между Можайском и Боровском. Сам Наполеон приехал из Боровска в Верею 15 Октября, в тот самый день, когда Князь Кутузов прибыл в Полотняные Заводы. В Верее примкнул к Наполеону Мортье с отрядом, составлявшим Кремлевский гарнизон.

Мортье вез с собой Генерала Винценгероде и его Адъютанта, Нарышкина, потребованных к Наполеону. Они нашли его за Вереей, на поле, обозревающего окрестности. Подле него стоял проводник, какой-то оборванный, дрожащий от страха Верейский житель. Когда приблизились пленные, Наполеон отворотился от них и продолжал осматривать местоположение; потом сошел с лошади, равно как окружавшие его, Мюрат, Бертье, Коленкур, Лористон и Рапп. Они стали поодаль, возле конного конвоя. Жандармы подвели пленных. «Вы служите Российскому Императору?» – сказал Наполеон Генералу Винценгероде. «Служу», – был ответ. «А кто вам это позволил? Бездельник! я вас встречаю везде в рядах неприятелей моих. Зачем въезжали вы в Москву? Выведывать, что там делалось? О чем хотели вы говорить с моими войсками? Взгляните, в каком состоянии Москва. До того довели ее 50 бездельников, подобных вам. Вы уговорили Императора Александра воевать против меня с Австрией. Мне сказывал это Коленкур. Вы употребляли все средства для убиения моих солдат на больших дорогах. О, ваша судьба кончилась. Жандармы! возьмите его, расстреляйте, избавьте меня от него. Со мной борьба неравна; через шесть недель буду я в Петербурге. Сей час расстреляйте его, если он уроженец какой-либо области Рейнского Союза. Я ваш Монарх, вы мой подданный». Слушая неистовые слова, внушенные яростью, Винценгероде был совершенно спокоен. На угрозу быть расстрелянным Винценгероде отвечал: «25 лет жду я смерти от Французской пули и совершенно приготовлен к ней; жена моя и дети в безопасности; Император Александр их не покинет». Обратясь к Нарышкину, Наполеон сказал: «Вы Русский и, как благородный человек, исполняете ваш долг, но зачем находитесь при таком мошеннике? Вам надобно служить при Русских генералах». Пленных отвели в сторону. Нарышкина пригласили к обеду Наполеона. Рапп делал допрос Винценгероде и вместе с Бертье и Нарбонном стращал его смертью. По следствию оказалось, что Винценгероде не принадлежал к Рейнскому Союзу, но родился в Пруссии, где служил и отец его; казнь была отменена, и Винценгероде, как военнопленного, отослали во Францию [476]. Не прошло бы даром Наполеону, если бы он велел умертвить Винценгероде. Получив донесение о взятии его в плен, Государь писал Князю Кутузову: «Вы должны, конечно, уже быть извещены по рапортам от Генерал-Майора Иловайского 4-го о несчастном приключении, случившемся с Генерал-Адъютантом Бароном Винценгероде. Даже Турки и Азиатские народы умеют уважать выезжающих на переговоры. Но, кажется, все правила, доселе свято чтимые и во время самой революционной войны соблюдаемые, ныне презрены и уступили место жестокому своеволию Наполеона. Если вы до получения сего повеления не требовали обратно Генерала Винценгероде, захваченного, невзирая на переговорный знак, который он имел в руках, предписываю вам послать нарочного парламентера, с изъяснением, что он взят против всех правил, в войне соблюдаемых, и что следует его возвратить. Если же, невзирая на справедливость, он почитаться будет пленным, то предложите его выменять на аванпостах в назначенный час на Генерала Ферриера. Но буде бы, паче чаяния, злость Наполеона простерлась на лишение жизни Генерала Винценгероде, то объявите, что жизнь Генерала Ферриера будет отвечать за сохранение Винценгероде, которого перед аванпостами и прикажите расстрелять непременно, если вы узнаете от посланного от вас, что Винценгероде уже в живых нет, и тогда дайте знать в неприятельский лагерь, что впредь пять Французов будут отвечать за одного, носящего Российский мундир и лишенного жизни, начиная всегда с старших чином из имеющихся у нас пленных. Прикажите также вытребовать или, по крайней мере, разменять Изюмского Гусарского полка Ротмистра Нарышкина, захваченного вместе с Бароном Винценгероде».