Георгий Агабеков - Секретный террор

Так, например, в то время очень часто устраивались собрания купцов. Если на собраниях выступали сильные сторонники антисоветской торговли, то наши агенты устраивали шумный скандал и срывали собрания.

В самый разгар бойкотистского движения, благодаря помощи вышеназванных купцов, мы завербовали Садри-Тоджара, одного из активных руководителей антисоветского движения. За эту работу мы расплачивались с купцами не деньгами, а лицензиями — разрешениями на ввоз того или другого выгодного товара в СССР. Такова была сила лицензий.

Круг работы резидентуры расширялся. Приходилось все чаще и чаще работать до утра. Однажды я вернулся домой к 11 часам ночи. Я уже открывал ключом дверь, когда заметил, что кто-то шевелится в консульском саду. Я окликнул тень, и из-за дерева подошел ко мне источник № 2, служивший связью с почтовым чиновником, обслуживающим почту английского генконсульства.

Английское генеральное консульство в Мешеде состоит из генерального консула и военного атташе, являющегося одновременно представителем индийского генерального штаба. Оба они переписываются с британским посланником в Тегеране и с индийским генеральным штабом. Штаб информирует военного атташе о положении на Востоке посредством месячных и шестимесячных сводок. Всю эту переписку мы аккуратно получали и пересылали в ОГПУ в Москву. Делалось это следующим образом. У Апресова состоял агентом некто Мирзоев, глубокий старик, азербайджанец, родившийся в Персии. Мирзоев еще в 1923 году завербовал на персидской почте чиновника, ведающего иностранной корреспонденцией. Между Персией и Индией английские дипломатические курьеры очень редки, и пакеты, запечатанные сургучными печатями, обычно доверяются для отправки персидской почте.

— Это я, товарищ Агабеков. Я вас искал повсюду и не мог найти, поэтому пришел сюда. Получена большая почта.

— Прекрасно, заходи, — предложил я, открыв дверь. Мы быстро прошли в рабочую комнату. Я зажег свет и опустил на окнах шторы. Источник, отстегнув пальто, вынул завернутые в шелковый платок пакеты.

— Тут восемнадцать пакетов. Нужно спешить, чтобы к четырем часам возвратить обратно, — сказал он.

— Хорошо, успеем. Ты садись на диван и отдыхай, а я буду работать, — предложил я, открывая несгораемый шкаф.

Я вынул из шкафа в порядке лежащие: поддельные печати, коробки с разноцветными сургучами, лампочку для нагревания, амальгаму и весь набор инструментов для вскрытия пакетов, состоящий из ланцетов, пинцетов, остро отточенных костяшек и прочего, — и разложил их на столе. Затем я принялся осматривать пакеты. Большинство из них на этот раз были адресованы из индийского генерального штаба местному английскому военному атташе.

Я уже по опыту знал, что эти пакеты включают в себя внутренний конверт, прошнурованный и запечатанный тремя печатями. На вскрытие таких пакетов уходило больше времени. Нужно было спешить. Я торопливо ломал печати и, введя острие костяной ручки в щель конверта, быстрым привычным движением вскрывал удобные толстые полотняные конверты. Было уже два часа ночи. Большинство пакетов уже были обработаны. Источник, скрючившись на диване, дремал и только изредка, открыв глаза, смотрел, не кончил ли я работу.

Я взял очередной толстый пакет, адресованный военному атташе, и вскрыл его. Внутри оказались два прошитых конверта. Взяв один из них, я сломал печати, подрезал шнур и старался отрезанный конец шнура вытянуть с наружной стороны конверта. Но шнур не поддавался. Я потянул сильнее и вдруг — о ужас! — шнур выскочил так резко, что разорвал конверт наполовину и оборвался. Я невольно выругался. Человек на диване проснулся и, увидев в моих руках разорванный пакет, свалился в ужасе обратно на диван. Я держал в руках разорванный конверт и думал: «Что делать? Что теперь будет? Ведь в таком виде конверт вернуть нельзя. Починить также невозможно, англичане догадаются. Не говоря о том, что наши агенты будут разоблачены, но и провалится с таким трудом налаженная работа, которая уже в течение трех лет давала прекрасные результаты. И это случилось со мной! Сделал это я сам, а не кто-нибудь другой». Так я сидел с час и думал, изредка бросая успокаивающие слова источнику, который почти плакал. Я не находил выхода из положения, но, взглянув на стол, вспомнил, что имеется еще один внутренний конверт. Мелькнула мысль в голове, кажется, выход найден. Я быстро схватил наружный конверт. Так и есть, в углу конверта химическим карандашом поставлены два номера внутренних конвертов. Я взял резинку и стал стирать номер разорванного конверта. Чисто, следов нет. Выход нашелся. Я решился оставить у себя разорванный конверт со всем содержимым. От Индии до Мешеда далеко. Пройдет много времени, пока спишутся. А если и спишутся, то кто подумает на нас? Вероятнее всего, решат, что делопроизводитель забыл вложить конверт. Я несколько успокоился. «Связь» тоже уже не хныкала. Я принялся за остальные пакеты и уже работал с большой осторожностью. К четырем часам работа была закончена.

Пакеты опять завернуты в шелковый платок, а в лаборатории висели 60 кадров фотографий. Источник, спрятав ношу под пальто, ушел, а я принялся проявлять пленки. Богатая добыча. Будет большая почта в Москву.

Надо сказать, Апресов обрабатывал почту самым примитивным способом. По особому рецепту снимал слепок с печати, представлявший из себя в застывшем виде точную копию печати на пакете. Затем печать ломал и посредством специально сделанных костяных спиц невредимо вскрывал конверт. По окончании операции конверт опять заклеивал и запечатывал копией печати. Апресов документов не фотографировал, так как не имел необходимых для этого приспособлений, а переписывал; чтобы успеть переписать документы за ночь, он пользовался почти всем наличным персоналом консульства. Это было опасно и грозило провалом работы.

Браун несколько улучшил дело, начав фотографировать документы. Так как в здании консульства не было электричества, то он пользовался магнием. Я продолжал работать в духе Брауна. Связь между почтовым чиновником и нами поддерживал Мирзоев. К сожалению, старик долго не выдержал. Надо сказать, что в бытность Апресова консулом персидское правительство заподозрило его однажды в шпионаже в пользу Советов, арестовало и заключило в подвал, наполовину наполненный водой. Мирзоев просидел в воде несколько часов, пока Апресов выхлопотал у губернатора приказ об его освобождении. Холодная ванна не прошла старику даром. Через некоторое время от тяжко заболел и скончался.

Мирзоева заменил его старший сын Гуссейн. Для того чтобы отвести от него подозрения, ОГПУ распорядилось отпустить Мирзоеву на 3 тысячи долларов советских товаров и помогло открыть мануфактурную лавку. С полученными на почте пакетами Мирзоев приходил вечером в советский клуб. Ночью, после перлюстрации, мы доставляли пакеты на квартиру Мирзоева, а он, в свою очередь, через сестру, рано утром, возвращал их чиновнику почты. Платили мы за работу сдельно, за каждый пакет по доллару. За мое трехмесячное пребывание в Мешеде мы уплатили Мирзоеву около 600 долларов, то есть вскрыли за это время около 600 английских пакетов.