Кирилл Мерецков - На службе народу [с иллюстрациями]

Только при подходе новых немецких соединений Финляндия попыталась бы прыгнуть с Карельского перешейка на Ленинград, а с Олонецкого — далее на восток. А пока ее стратеги спешно возводили укрепления от Финского залива до Ладоги и от Ладоги до Онеги. Нашим 7-й и 32-й армиям противостояли свйрская оборонительная полоса с предмостными укреплениями у Свирь-3 и Подпорожья, петрозаводско-видлицкая оборона и оборонительный рубеж по линии Поросозеро Суоярви — Салми. Главную роль играла свирская полоса 30-километровой глубины с олонецким укрепленным районом. Я листаю сейчас свои полевые записи и нахожу следующие цифры: наши военинженеры подсчитали после боя, что на один километр фронта плотность обороны составляла здесь более 30 пулеметных и минометных точек, 70 стрелковых ячеек, 10 дзотов и 7 бронеколпаков. Были видны сплошные траншеи для пехоты со сферическими железобетонными убежищами. На основных направлениях было построено до 10 железобетонных боевых сооружений. Противотанковые препятствия поражали умелым рассредоточением и применением к местности. высоким качеством сооружений. Сравнивая эту оборонительную полосу с линией Маннергейма, я пришел к выводу, что они были равны по мощи, но свирская полоса оказалась лучше приспособленной к сопротивлению современным средствам разрушения, так как здесь была выше плотность железобетонных боевых сооружений. Несомненно, финны использовали опыт, приобретенный ими в кампанию 1939-1940 годов. И все-таки они, на мой взгляд, должны были отчетливо представлять себе, что их ждало. Только слепая, безрассудная ненависть могла двигать теми, кто ввязался в такую авантюру, как война с великой Страной Советов.

Окружать не всегда нужно. — Выстрелы и дипломатия. — Есть над чем подумать. — Слева горы, справа море. — Уникальный план. — Перед наступлением. — По тундре. — От Пеленги до Никеля и Киркенеса.

После завершения операции в Южной Карелии возобновилась подготовка к разгрому немецких войск на Севере. Временное полевое управление фронта срочно было переброшено в Кандалакшу. Туда же направились и некоторые соединения из 7-й армии. Помимо того, что усиливались наши части в Заполярье, немалое значение имело и ослабление противника в результате отвода финнами своих войск с нашей территории. Теперь южный фланг немецкой 20-й лапландской армии обнажился, и мы получили возможность планировать удары не только фронтальные, но также и окружающие, с заходом в тыл врага.

Что именно намеревалось предпринять немецкое командование в связи с новой обстановкой, мы не знали. Но предполагали, что оно рано или поздно будет вынуждено отвести свои войска из Северной Финляндии. Чтобы не дать противнику уйти безнаказанно, Военный совет фронта 4 сентября предупредил командующих всех трех наших северных армий о возможном отходе врага и потребовал привести войска в полную боевую готовность, с тем чтобы немедленно по особому приказу фронта перейти в наступление.

Наши предположения до некоторой степени оправдались. Опасаясь выхода советских войск во фланг 18-го горнострелкового корпуса, немецкое командование 7 сентября начало отводить его с Ухтинского направления. Как только генерал Сквирский известил об этом штаб фронта, я немедленно приказал перейти к преследованию врага. Однако еще днем раньше было дано распоряжение 19-й армии приступить к выдвижению основных сил обходящей группировки в тыл 36-го немецкого армейского корпуса. К этому обходу наши войска готовились задолго до наступления. Они тщательно изучили предполагаемый маршрут движения, до деталей продумали все вопросы прокладки колонных путей, построение походных колонн, обеспечение и охранение их на марше. Чтобы прокладка колонных путей не задерживалась, в голове каждой колонны должны были двигаться саперы, а головным стрелковым подразделениям роздали топоры, саперные лопаты, пилы и ломы. Перед выступлением все бойцы пополнили неприкосновенный запас продовольствия, увеличили запас патронов и ручных гранат. Ведь в тяжелых условиях лесисто-гористой местности района Пяозеро — Куйто, при почти полном отсутствии дорог и занятости нашей авиации в других местах снабжение частей, оторвавшихся от тыла, было бы сложной проблемой.

19-я армия оказалась на высоте. Совершив по трудной местности почти 100-километровый марш, она в ночь на 12 сентября внезапно для противника, далеко обойдя его позиции, перерезала коммуникации. Одновременным прорывом на северном участке и обходом на Южном вспомогательном направлении армия поставила немцев перед угрозой разгрома. Опасаясь полного окружения, фашисты стали спешно покидать позиции. Бросая военное имущество и снаряжение, они устремились в сторону Северной Финляндии. Получив известие, что 19-я армия оседлала дорогу в районе Кайралы, я немедленно доложил об этом по прямому проводу первому заместителю начальника Генштаба генералу армии А. И. Антонову. Выслушав меня и попросив уточнить некоторые детали, он сказал: «Ждите распоряжения». Я ожидал приказа о боях на уничтожение окруженного врага. Но ночью мне принесли телеграмму, в которой говорилось: ни в коем случае не ввязываться в тяжелые бои с отходящими частями противника и не изнурять наши войска глубокими обходами; уничтожение фашистов вести в основном огневыми средствами, расставленными вдоль дороги, по которой те отходили.

Это была новая установка, и она мне, признаться, не совсем была понятна. Поэтому я позвонил в Ставку и попросил разъяснить, чем вызван отказ от наступательных действий на окружение 36-го немецкого армейского корпуса. Мне ответили приблизительно так: самое главное сейчас — сохранить силы для решения первоочередной задачи в Заполярье: освободить Печенгскую область. Крайний Север имеет для Германии огромное значение. Там находятся разработки никеля и расположены важные военно-морские и авиационные базы, где сосредоточены подводные лодки и самолеты для действий на наших морских сообщениях. Немцы оттуда не собираются уходить. Их придется выдворять силой. Погоня же за 36-м корпусом потребует расхода резервов, без которых начинать операцию на Мурманском направлении будет невозможно. «Но разве я не смогу использовать имеющиеся резервы?» — спросил я. «Нет, — ответили мне, — Ставка вам ничего не даст. Наоборот, не исключена возможность, что в ближайшее время мы. заберем у вас часть сил для переброски на Западное направление, причем речь пойдет именно о тех соединениях 19-й и 26-й армий, которые сейчас преследуют немцев».

Таков был военный аспект проблемы. В дальнейших разъяснениях он не нуждался. Мы обязаны были сохранить силы, имевшиеся в центральном районе Карельского фронта, для других фронтов, а самим надо было думать о том, как бы поскорее перебросить 31-й стрелковый корпус из-под Кандалакши к Мурманску, чтобы освободить Заполярье до того, как туда подоспеют отступавшие по финляндским тылам силы немцев. Стратегическая разведка установила, что Берлин не собирается оставлять свои базы в Северной Норвегии и никелевые разработки в Северной Финляндии. Но, как оказалось, имелся еще и политический аспект проблемы, о котором Ставка не могла либо не считала нужным сообщать в войска. Этот аспект раскрылся сам собою через две недели, когда отступавшие из районов Кандалакши, Ухты и Центральной Финляндии немцы добрались до Ботнического залива. Все это время шли переговоры Москвы с Хельсинки относительно соглашения о перемирии, и 19 сентября оно было подписано.