Фредерик Бейли - Миссия в Ташкент

После получения мною инструкций в Симле мы проследовали в Кашмир. На нашем пути через Равалпинди мы остановились вместе с 39 батальоном Королевских Гархвалских стрелков, и я был рад найти здесь старого друга — тибетца по имени Гонгкар, служащего лейтенантом. Когда во время службы я путешествовал по Тибету, то однажды встретился с отцом Гонгкара в юго-восточной части страны, а его самого видел еще мальчишкой в Англии. Он получил образование в Рэгби. К сожалению, он умер вскоре после своего возвращения в свою собственную страну.

Апрель 1918 года застал нашу партию в Сринагаре за подготовкой к путешествию через снега в Гилгит и Памир. Нам было рекомендовано сохранять секретность относительно цели нашего путешествия, однако в Сринагаре выполнять эту рекомендацию было невозможно, так как оснащалась большая группа для перехода в то время года, когда даже обычная маленькая группа охотников вызывала бы к себе повышенное внимание. Возможно, я тогда не понимал, как уклоняться от наивных вопросов. Один местный житель спросил меня как-то, сколько кули [5] Кули — местные жители-носильщики (Примечание переводчика.) мы берем с собой, и когда я ответил «около ста шестидесяти», он промолчал бесстрастно, а несколькими годами позже он сказал мне, что сразу понял, что это должно быть совершенно секретное дело.

Мы покинули Сринагар 22 апреля 1918 года на повозках, оборудованных крытыми каютами, и обычным путем проследовали в Гилгит. Чтобы избежать трудностей размещения в дороге, мы путешествовали тремя группами, каждая под командованием офицера. Я надел свои лыжи и немного попрактиковался в лыжной ходьбе на снежных склонах перевала Трегбол, и на следующий день преодолевал по пять миль за переход. Бурзил был занесен глубоким снегом, и мы задержались здесь вследствие снежной бури. Днем, 2 мая, я преодолел перевал, мы вышли ночью в час пятнадцать, чтобы воспользоваться тем, что снег хорошо промерз. После восхода солнца, когда поверхность снега стала мягче, я надел свои лыжи и отправился в восхитительный лыжный поход в Бурзил Човки, прибыв туда на пять часов раньше остальных.

Необходимо немного рассказать о нашем путешествии в течение пяти последующих дней. Мы выступали обычно в пять или шесть часов. В девять или десять часов мы останавливались на завтрак и отдых, обычно в каком-нибудь красивом орошаемом оазисе под тутовым деревом или каким-нибудь другим фруктовым деревом на полянах, покрытых дикими ирисами. Дневной переход мы обычно заканчивали днем в час или два пополудню. Жара в узких каменистых индусских равнинах, дающих маленькую тень, была изнуряющей. И эти равнины сильно контрастировали с необыкновенно приятными, покрытыми зеленью равнинами, к которым мы спустились. Мы прибыли в Гилгит 8 мая 1918 года. Здесь мы простояли день или два с подполковником С. А. Смитом, чиновником Индийского политического агентства. [6] Индийское политическое агентство — институт британской колониальной администрации в Индии (Примечание переводчика.) Мы играли в местную Гильгитскую разновидность поло, я думаю, с тех пор я ни разу не играл в нее, пока пятьдесят лет спустя, будучи резидентом в Кашмире, не прилетел самолетом за час и три четверти в Гилгит из Рисалпура вместо 17-дневного путешествия в 1918 году.

Одной из причин нашего беспокойства и трудностей был вопрос связи. Телеграфная линия заканчивалась в Гил гите. Далее до Хунзы тянулась телефонная линия длиной от шестидесяти до семидесяти миль. Но передача шифротелеграмм по этой линии было не самым легким и результативным делом. Между Хунзой и Кашгаром существовала только связь нарочными и передача сообщения занимала десять или двенадцать дней. Была телеграфная линия из Кашгара в Китай. Телеграммы из Симлы по этому пути шли одиннадцать дней и с трудом поддавались расшифровке. Поэтому мы взяли с собой почтовых голубей и мотоцикл. Наша идея состояла в том, чтобы использовать для связи мотоцикл на отдельных плоских участках в Туркестане или на Памире там, где это было бы возможно, а почтовых голубей на остальных участках. Эксперимент не удался. Голуби в основном пошли на прокорм прекрасных соколов долины Хунзы, а мотоцикл также оказался непрактичным, хотя Блейкер преодолел бензиновый дефицит, заменив бензин спиртом, который в Кашгаре перегоняли индусы, чтобы делать водку для русских. По-настоящему полезным усовершенствованием было продление телеграфной линии до Мисгара — самого высокогорного поселка в долине Хунзы. Это сократило время передачи сообщений до приемлемых величин, особенно когда требовался ответ из Индии.

В Минапине нас встретил Его высочество Сикандер Хан, эмир Нагара, который пообедал с нами, и на следующий день мы вступили на территорию эмира Хунзы. Его высочество встретил нас вместе со своим сыном — нынешним эмиром по имени Газан Хан. Наша дорога в течение нескольких следующих дней пролегала по крутым землям Хунзы. В целом дорога от Гилгита до китайской границы была мало приятной, и ее вполне можно рассматривать как своего рода рубеж обороны этого участка индийской границы. Эта дорога часто многими описывалась, и, думаю, фотографии лучше смогут передать впечатление о ней, чем долгие описания. Однажды мы должны были пересечь ледник, который оказался у нас прямо на дороге, а совсем недалеко от этого места была такая теплая погода, что мы даже не стали ставить палатки, а остались ночевать на открытом воздухе. Ледники очень изменчивы, и я уверен, что ледник Пазу, который мы смогли пересечь не без трудностей и опасностей, отступил сейчас, и дорога проходит ниже его языка. Так как мы поднимались по долине, то воздух становился холоднее. Это влияло на флору и фауну я увидел нескольких горных козлов и даже подстрелил великолепного размера трофей. Я также подстрелил несколько уларов — горных индеек (Tetraogalluse himalayanus). Когда мы достигли перевала Минтака, мы получили известия, что какой-то немец в сопровождении индуса находится в четырех днях пути от нас по направлению к западу в Афганистане.

Мы взяли с собой еду на всю нашу группу, но не на местных носильщиков из Гилгита. Они занимались подготовкой к походу сами, и им на это были выданы деньги, чтобы они могли купить себе еды на дорогу по своему усмотрению. Когда оставалось два или три дня пути до китайской границы, то носильщики-кули стали проявлять беспокойство. Оказалось, что у них заканчивалась еда. Это, конечно, была их собственная ошибка, и я стал склоняться к пересмотру установленного раздельного рациона для сипаев и других членов экспедиции.

Однако ситуация стала становиться серьезной, и в Бойхиле некто Захери — стихийный вожак забастовщиков — обнажился догола, улегся и отказался двигаться дальше в знак протеста. Невозможно было силой заставить голодных людей двигаться по этой крутой и холодной местности, и, в конце концов, я выделил им часть продуктов из нашей провизии, переживая за дело. Но после перехода границы на перевале на китайской стороне нас ожидал подарок от китайцев в виде запаса еды, который облегчил ситуацию. 22 мая мы пересекли перевал Минтака в наивысшей точке долины, по которой мы путешествовали с тех пор, как покинули Гилгит. Наивысшая точка на перевале была 15450 футов (5100 метров). На перевале я подстрелил каменку [7] Каменка — род перелетных певчих птиц из семейства дроздовых, длина ее тела 150–170 мм (Примечание переводчика). (Oenanthe deserti oreophila).