Фредерик Бейли - Миссия в Ташкент

Все это время Мандич и я надеялись, что мы сохраняем уверенность у наших вышестоящих начальников в Военном контроле в том, что мы являемся их агентами, работающими на них.

Мы послали один или два новых отчета, а затем мы сообщили, что Мандич заболел. Нашим непосредственным начальником в Кагане был некий Бугаев. Мы получили от него сообщение с просьбой встретиться по очень важному делу. Мандич ответил, что он слишком болен, и я мог бы встретиться с ним в ближайшей чайхане справа у выхода из Каганских ворот города. В случае необходимости я мог бы привести Бугаева повидаться с Мандичем после наступления темноты. Мы знали, что Бугаев не отважится принять это приглашение, так как люди из Военного контроля в Кагане боялись появляться в Бухаре, где, как я уже писал, они потеряли так много своих секретных агентов. Однако мы приготовили место, где Мандич мог бы находиться, изображая больного в постели, если бы у Бугаева все же хватило храбрости прийти.

Ближайшая чайхана справа от городских ворот была выбрана по определенным соображениям. В Бухаре так много людей знало обо мне, что всегда была опасность, что большевики тоже знают об этом, и эта встреча могла быть просто уловкой, чтобы захватить меня. В воротах же стояла охрана из бухарских солдат. Я все устроил так, чтобы сын Хайдер Ходжи — Искандер ждал с охранниками все время, пока я был за воротами. Он должен был убедиться, что винтовки у охранников заряжены, и предпринять энергичные меры в том случае, если будет предпринята какая-то попытка моего похищения. Также у меня был пистолет, и я прикинул, что легко смогу преодолеть десять ярдов, чтобы оказаться в безопасности в городе в случае необходимости. Но на самом деле в начале встречи Искандера не было, и эта часть плана по обеспечению моей безопасности не была выполнена.

После того как я просидел полчаса в чайхане, из городских ворот выехало два извозчика.

Один из извозчиков что-то спросил меня по-русски. Я подумал, что он собирается меня подобрать как пассажира за плату до Кагана, и я сказал, что ехать не собираюсь. Больше я об этом не думал, но минуту спустя извозчик вернулся пешком. Я бы не узнал в нем извозчика, если бы не кнут, который он держал в руках. В любом случае, поскольку он выехал из города, я никак не мог предполагать, что это был замаскированный Бугаев или посыльный, появление которого я ожидал с противоположного направления. Он мне сказал «Вы ожидаете встречи с человеком из Кагана?»

«Да», — ответил я.

«Ну, так он не приедет».

«Кто этот человек, и кто послал вас?»

«Я не скажу его имени, поскольку я не уверен, что вы — тот человек, с которым я собирался встретиться».

«Назовите мне первую букву его имени, чтобы я мог убедить вас, что я — тот человек, с которым вы должны встретиться».

«Я не умею ни читать, ни писать».

«Как она звучит?»

«Бу, на самом деле меня послал Бугаевский».

Он произнес имя не совсем правильно. Затем он достал письмо из своего кармана, адресованное Мандичу, и отдал его мне. Все это время я был настороже, готовый стрелять и бежать к городским воротам, в случае необходимости. Затем этот человек сказал:

«Вы живете у Мирбадалева?»

Нам казалось, что было очень важным, чтобы никто не знал, где мы жили, и этот вопрос убедил меня в том, что люди в Кагане знали, кем мы на самом деле были, и только наше отсутствие не позволяло им схватить нас.

Я ответил:

«Нет».

«Вы знаете его?»

«Нет».

«В таком случае вы не тот человек. Верните мне письмо».

Я ответил:

«Я не тот человек. Человек, которому адресовано это письмо, болен, и он послал меня, чтобы я получил его, и я сразу отдам ему его».

В этот момент как раз появился Искандер и, проезжая мимо, увидел, что я разговариваю с извозчиком. Он благоразумно, как я думал, не показывал вида, что знает меня. Кучер сказал, показывая кнутом на него:

«Вы знаете того человека?»

«Нет», — ответил я.

В этот момент Искандер остановил свой экипаж, вышел и направился к нам. Я поспешно вскочил, сказал извозчику, что должен идти, не обращая внимания на его требования вернуть письмо. Как только Искандер подошел, я быстро произнес, проходя мимо него:

«Не говорите ничего».

Он повернул назад, но не знал, что произошло; тот человек догнал его и сказал:

«Вы знаете того человека?» — показывая на меня, только входящего в ворота.

«Да», — ответил Искандр. — «Он — австрийский военнопленный, работающий у моего отца».

К тому моменту я вернулся в город, и Искандер догнал меня в своем экипаже, и мы вместе поехали домой.

У меня все еще оставалось письмо, полученное мною и датированное 9-м ноября. Его содержание было таким:

«Меня отзывают в Ташкент. Необходимо, чтобы вы немедленно вышли на связь со мной или вернулись в Каган. Во вторник я буду в указанном вами месте.

Ваш

Все это было очень запутанным. Исходя из того факта, что посыльный знал, что я жил у Мирбадалева, известного противника большевиков, я был уверен, что люди в Кагане знали обо мне все, и что это было просто ловушкой, чтобы поймать и Мандича, и меня самого. Большевики в Кагане, должно быть, были взбешены, когда узнали, кем на самом деле были их агенты, не говоря уже о Дункове и остальных начальниках в штабе в Ташкенте.

Вскоре после своего прибытия в Бухару, я послал в Ташкент сообщение с предложением моему пенджабскому слуге Хайдеру присоединиться ко мне. Я послал ему бухарский паспорт и детальные инструкции относительно поездки. И еще попросил его, если это будет возможно, привести мою собаку Зипа; но предупредил, что, поскольку Зип был объектом пристального внимания в ЧК, которая установила слежку за ним в течение первых трех месяцев после моего исчезновения, он должен был отправить его с другим человеком и подобрать его, только тогда, когда он покинет поезд. Они прибыли без происшествий. Они очень благоразумно не доехали до Кагана, а вышли на станции Кызыл Тепе, откуда потом добрались до Бухары, избежав, таким образом, назойливого внимания Каганских большевиков. Они привезли мне некоторые важные письма, но ими Хайдер обернул какие-то кастрюли и послал их с бухарским агентом, который взял у него его инструкции и паспорт. Этот человек привез их прямо к Куш Беги, который просидел над ними три или четыре дня, прежде чем переслать их мне! В поезде с Хайдером находился перс по имени Хасан. Это был шпион, который специально следил за мной в Ташкенте, и мы подумали, что, возможно, его и в Бухару послали с таким же поручением.

Во время нашего пребывания в Бухаре туда прибыло приблизительно двести пятьдесят румынских военнопленных. Австрийские военнопленные-румыны почти все категорически отказались присоединиться к большевикам. Я рассказывал до этого, что венгры, напротив, в больших количествах пошли служить в Красную армию. Эти румыны переживали ужасные времена. Они отправились в Коканд, где им помог Мадамин Бек — преемник Иргаша. Оттуда они все отправились в Бухару, боясь быть схваченными большевиками и быть принужденными служить в армии или где-то еще. На самом деле одна группа этих военнопленных была захвачена и отправлена в Шахризябс, где их заставили работать на оружейной фабрике. Скитания этих людей продолжались три месяца, и они надеялись найти в Бухаре мир и свободу. Среди них было два сержанта. Один из них рассказал мне, что дома у него была семья, от которой он не имел вестей уже шесть лет. Фактически он был в Туркестане уже пять лет. Многие из этих бедных румын были больны, все они были бедны, и голод заставлял многих из них побираться на улицах. Я срочно попросил через Хайдер Ходжу бухарские власти помочь им. Я предполагал, что власти могли бы дать им работу и заплатить им немного, чтобы они могли бы купить себе еды, но ничего сделано не было. Некоторые из этих людей в отчаянии отправились к большевикам в Каган. Я предупредил бухарцев, что, если всех этих людей заставят присоединиться к большевикам после всего того, через что они прошли, то в случае возникновения каких-либо проблем, они все будут заклятыми врагами Бухары. В конце концов большинство из них было нанято на работу жителями Бухары. Около дюжины из них были совсем больны и не могли работать. Я нанял врача, чтобы он осмотрел их, и дал им достаточно денег, чтобы они могли сносно продержаться в течение шести месяцев. Один из них сказал мне, что был настройщиком фортепияно по профессии. Было ли в Бухаре фортепияно, которое он мог бы настроить? Я узнал, что годом раньше одно фортепияно было у эмира, но оно ему надоело, и он его выкинул! После мирного договора эти австрийцы стали румынскими подданными. Я составил список этих людей и позже передал его королю Румынии Каролю.