Майя Кучерская - Константин Павлович

Участники Итальянского похода называли эту кампанию прогулкой — грубость и грязь военной жизни смягчали теплое лето, спелые фрукты, приветливые итальянки. Проходя через итальянские города, офицеры обязательно посещали по вечерам оперу, хотя и при штабе находилась труппа актеров, развлекавшая войско на привалах. Очевидно, не из-за одних опер и фруктов поход по Италии задним числом многим показался приятной прогулкой — Итальянская кампания плавно перетекла в Швейцарскую, а после перехода через Альпы предобеденным променадом мог показаться и более суровый военный поход.

Выступив из Александрии и Ривальты, 4(15) сентября русские войска вошли в Таверно, за пять дней совершив переход в 150 километров. В Таверно их должны были ожидать подготовленные австрийским командованием полторы тысячи мулов для перевоза военного имущества через горы и продовольствие на 12 суток. Австрийцы не исполнили своих обязательств, и пять дней ушло на заготовку продовольствия. Впоследствии эта задержка оказалась роковой. 10 (21) сентября русская армия вышли из Таверно. Начался знаменитый Швейцарский поход.

Суворов повел войско в горы, туда, куда в осеннее время забредал лишь охотник за сернами. Фельдмаршал охотился за убегающими минутами, желая в назначенный срок соединиться с войсками Римского-Корсакова и Готце, окружить французскую армию и нанести ей удар с самой чувствительной для нее стороны, с тыла. А возможно, фельдмаршал заодно решил доказать всем и верность одной из своих поговорок в «Науке побеждать»: «Где проходит олень, там пройдет и солдат». И доказал обратное — там, где проходили его солдаты, не всегда мог пробраться даже альпийский олень.

«По мере подъема тропинка становилась уже и круче, а местами на голых скалах и вовсе пропадала. Приходилось двигаться большею частию в одиночку, гуськом, по голым каменьям, скользкой глине, рыхлому снегу; взбираться как бы по лестнице, на ступенях которой с трудом умещалась подошва ноги, или же по грудам мелких камешков, осыпавшихся от каждого шага. Со вчерашнего утра начался опять дождь, который и продолжал идти с перерывами, а когда и стихал, то люди, двигаясь на высоте облаков и туч, все равно были охватываемы густым туманом, и платье их промокало насквозь. Вдобавок дул по временам резкий ветер, становившийся при промокшем платье вдвойне чувствительным; от него дрожь прохватывала, казалось, до костей, ноги и руки коченели» {153} 153 Старков И. Рассказы старого воина о Суворове. М., 1847 (цит. по: Петрушевский А. Генералиссимус князь Суворов. Т. 3. СПб., 1884. С. 251). , — красочно вспоминал о невзгодах пути один из участников перехода.

«На каждом шаге в сем царстве ужаса зияющие пропасти представляли отверстые и поглотить готовые гробы смерти. Дремучие мрачные ночи, непрерывно ударяющие громы, лиющиеся дожди и густой туман облаков при шумных водопадах, с каменьями с вершин низвергавшихся, увеличивали сей трепет. Там является зрению нашему гора Сен-Готард, сей величающийся колосс гор, и ниже хребтов которого громоздкие тучи и облака плавают, и другая уподобляющаяся ей, Фогельсберг… Утопая в скользкой грязи, должно было подниматься против и посреди водопада, низвергавшегося с ревом и низрывавшего с яростию страшные камни и снежные и земляные глыбы, на которых много людей с лошадьми, с величайшим стремлением летели в преисподние пучины, где иные убивалися, а многие спасалися» {154} 154 Суворов А.В. Документы. Т. 4. 1799—1800. М., 1953. Из донесения А.В. Суворова Павлу от 3 октября 1799 года. , — писал в донесении Павлу сам фельдмаршал.

Но «спасалися» немногие. Суворов писал это больше для утешения государя и смягчения ужасающей картины гибели солдат. Помимо дождей и ветров людей мучил голод. Швейцарский сыр, которого было в избытке, солдаты называли гнилью и ели лишь при самой крайней нужде, а запас сухарей иссякал на глазах. Молодой генерал Михаил Андреевич Милорадович попробовал подгорелой солдатской лепешки, замешенной на воде, и похвалил ее так искренне, что изорванные, умирающие от голода и холода солдаты пожалели бедного генерала, тут же скинулись по сухарику, принесли ему в узелке свой дар, и тот принял…

Одного лишь человека во всей армии, казалось, не тяготили и самые суровые переходы, не пугали сырость, пронизывающий ветер, валящиеся в провалы люди, лошади и волы.

Да здравствует Константин! Он шел в авангарде князя Багратиона пешком, твердо отказываясь от неоднократных попыток усадить его на лошадь, шагал возбужденный и бодрый, с пылающими от ветра щеками, глазами, блистающими пиитическим восторгом, — вокруг бушевала жизнь! Кончилось время потешных войск и дворцовых развлечений — настоящие горы высились вокруг, настоящий Суворов подшучивал рядом, смерть ухмылялась из каждой пропасти не шутя. Конечно, за великим князем хорошенько приглядывали — и адъютанты, и казаки из тех, что покрепче. Свалиться с тропы в бездну его высочеству всё равно бы не дали, от гибели бы уберегли, но от ветра, дождя и скудной пищи никакие казаки спасти великого князя были не в силах.

Войдя с авангардом в швейцарскую деревушку Муттен (после того, как оттуда был выбит французский отряд), Константин купил для пришедших с ним солдат две грядки картошки на собственные 40 червонцев — и воин, и избавленный от грабежа мирный селянин дружно благословили великого князя. Из Муттена до Швица, где Суворов предполагал соединиться с корпусом генерала Римского-Корсакова и союзников, оставался последний переход. Но вскоре в лагерь прибыли беглецы из Цюриха и сообщили: Корсаков разбит, австрийский генерал Готце убит, отряд его рассеян, все выходы из Муттенской долины заняты неприятелем. Вся эта безумная спешка с угробливанием людей в альпийских пропастях вмиг разбилась о равнодушие союзников. Выйди русские войска из Таверно пятью днями раньше, корпус Корсакова был бы спасен от разгрома. «Я покинул Италию раньше, чем было должно. Но я сообразовывался с общим планом… Я согласовываю свой марш в Швейцарию… перехожу Сен-Готард, преодолеваю все препятствия на своем пути; прибываю в назначенный день в назначенное место и вижу себя всеми оставленным… Что мне обещали, ничего не исполнили» {156} 156 Суворов А.В. Письма/ Изд. подг. В.С. Лопатин. М., 1986. С. 367. , — жаловался Суворов Павлу. Его армия оказалась одна перед лицом французов.