Майя Кучерская - Константин Павлович

В слухах и толках, ходивших в 1826 году по России, явился и печальный призрак императора Павла, который, как выяснилось, всё это время содержался в темнице. «Открылось, что служивший в Артиллерийской роте, квартирующей Таврической губернии в селе Знаменском, рядовой Иван Иванов Гусев, переведенный в Пензенский батальон внутренней стражи, пришедши сюда в то самое время… на вопрос, нет ли чего нового, рассказывал крестьянам, что государь император Павел Петрович содержался в каменном столбе или темнице и что цесаревич ходил к нему с войском и освободил его» {418} 418 ГА РФ. Ф. 1165. Оп. 1. Е. х. 81 (2 мая 1826 г.). .

Еще при жизни Павла народ сочинял небылицы, подтверждающие, что между отцом и его вторым сыном — особые отношения. Мы помним, как в одной из ходивших по Москве историй Константин Павлович защищал отца от бабушки и делился с ним деньгами {419} 419 Болотов А.Т. Записки. Т. 1-2. С. 423-424, 447-448. .

Явление Павла в 1826 году объясняло отречение Константина от царства — цесаревич отрекся, потому что жив другой законный российский император, Павел, который, кстати, вполне мог дожить до междуцарствия (ему исполнился бы 71 год). А впрочем, кого в сказках волнует возраст, если даже костлявая смерть опускала пред лицом фольклорных героев свою косу, не имея над ними никакой власти. Иван-царевич, Константин-цесаревич были бессмертны и вечно молоды. В рассказе 1843 года Константин, умерший, напомним, в 1831 году, ожил и «с обнаженной саблей» опять спас «государя и родителя от министров, которые хотели заставить царя передать управление государственными крестьянами в их руки» {420} 420 Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды. С.208. .

О Константине говорили все и повсюду, но любили его больше других действительно солдаты. Ему ничего не стоило приказать прогнать провинившегося солдата через строй в тысячу палок, однажды он велел обучать на морозе рекрутов, одетых в самую легкую одежду, в другой раз велел отправить полк в плохо отстроенные казармы — в результате среди солдат и офицеров вспыхнула эпидемия, вследствие которой некоторые лишились зрения {421} 421 Круковская Л.Я. Шлиссельбурге кий узник Валериан Лукасиньский. С. 23. 65 Декабристы в воспоминаниях современников. М., 1988. С. 210. . Солдатские жизни были для него, вполне в духе времени, только щепками, которые летели, пока рубили лес. Но в России цесаревич не жил уже 15 лет, жестокости его или забылись, или вовсе никогда не были широко известны в солдатской среде, да и самолюбия польских офицеров русские рядовые не имели. Когда один из свидетелей восстания, попавший на Сенатскую площадь, спросил бунтующего солдата, кому он будет присягать, тот ответил: «Кому же больше, как не Константину! Мы знаем, где он… Не хотим Николая, мы испытали его!» 65Николай находился рядом, в Петербурге, его жесткость в обращении с солдатами была на слуху, и потому — да здравствует Константин!

По секретным донесениям середины 1826 года «об отношении москвичей к членам императорской фамилии», солдаты лейб-гвардии 1-й легкой батарейной роты не сомневались в том, что «не стараются беречь солдат Николай Павлович и Михаил Павлович», а «его императорское высочество Константин Павлович, тот сам везде уже прошел все походы, он видел и знает нужды и старается солдат сберещи» {422} 422 Записка отставного майора Евкевича об отношении москвичей к членам императорской фамилии — ГАРФ. Секретный архив. Ф. 109. Оп. 3. Д. 2498. Л. 3. . Посмертные слухи о якобы живом Константине содержат похожие сведения: «Каждому солдату цесаревич обещал дать по два рубля в день жалования, а народу даровать вольность и освобождение от податей» {423} 423 Народные толки о цесаревиче Константине Павловиче / Сообщ. Г.К. Репнинский // PC. 1878. № 9. С. 135. . Мог ли такой человек, отец родной, друг солдата, бесстрашный суворовец, мужественный воин добровольно отдать царскую корону Николаю?!

Вопрос для живущих вдохновением мифа — риторический. А значит, Константин был насильно отстранен от престола. Из этого следовало, что он обязательно будет отстаивать свои права в честном бою. По одним рассказам первых месяцев 1826 года, цесаревич был уже на подступах к Петербургу вместе со своей армией, по другим — только собирал войско.

«Санкт-Петербург, Генваря, 8 числа 1826 г.

К удивлению Цесаревича наследовавшего Российский престол Константина Павловича, когда уже я отвержен, но нет, вынудила меня польская система быть Польским и Российским Императором, тогда-то вынужденно в Варшаве сказано: Ура! Ура! Ура! Любезные дети, гряду в С.-Петербург с вами и занимаю Престол Российский. В означенное число приходя к оному, узнав, что тут царствует Николай брат мой. Сие зависит от матушки моей M[apuu] Ф[едоровны]. Петербург вострепетал прибытия Константина, ни один из войска солдат не мог противоречить. Тогда-то Константин повелел, дайте мне виновников Сената и по представлении не благочестия сего, неизвестно куда удалены. Но я о их зная, а ты брат потворщик Сената с Матерью моею арестуешься на год. Осрамленный престол лишает Николая, в 10 число приемлю престол Божий и могу даровать всенеослабную льготу. Мария страха сего убояся померла. Простив Бог согрешение мое и приемли великодушного Константина. Ура! Ура! Ура!» {424} 424 ГА РФ. Ф. 1165.0п. 1.Д. 77.

Подлинный сочинитель этого «пасквиля», имитирующего текст, написанный от лица цесаревича, — писарь Тарской инвалидной команды рядовой Николай Семенов. Но грамматические ошибки и путаный синтаксис, видимо, объясняются не одной безграмотностью автора, но и жаждой соответствовать жанру — сочинению, написанному от лица царственной особы. Именно поэтому в пасквиле мешается первое и третье лицо — писарю Семенову по долгу службы наверняка приходилось иметь дело с манифестами, в которых государь называет себя по имени: «Божией милостью, мы, Александр, император и самодержец Всероссийский…» Тем не менее сквозь сумбур семеновского «пасквиля» вполне можно различить отзвуки реальных событий.

Под «вынужденным» «ура», сказанным в Варшаве, скорее всего подразумеваются коронация Александра и «вынужденная» присяга польских войск русскому царю. Видимо, поэтому «польским императором» Семенов называет не Александра, что соответствовало бы действительности, а Константина. Впрочем, быть «императором» в Царстве Польском Константина вынудила «польская система», сам он Польского королевства отнюдь не искал. В письме воспроизводятся и все черты идеального «солдатского царя»: Константин бесстрашен, весел, по-отечески относится к солдатам («любезные дети!»), обещает народу «всенеослабную льготу» (освобождение крестьян), враждует с Сенатом и справедливо наказывает «потворщиков сената» Николая и «матушку». Неприязнь автора к Марии Федоровне выражается в том, что, подобно отрицательным фольклорным персонажам, она, «убояся, померла». На самом деле императрица Мария Федоровна умерла только два года спустя, 24 октября 1828 года [48] Ср.: «Ея императорское величество императрица Мария Федоров на, его императорское высочество великого князя Константина Павлвича не любят и всячески стараясь уклонить от престолу» — ГАРФ. Секретный архив. Ф. 109. Оп. 3. Д. 2494. Л. 1. .