Виктор Лопатников - Канцлер Румянцев: Время и служение

Жизнь человеческая однако устроена так, что, продвигаясь сквозь время, преодолевая преграды, она устремляется к поиску истины. Национальную историю причесывали и приглаживали как в угоду монархическому абсолютизму, так и большевистской диктатуре. Доверчивый ум россиян и в царское время, и впоследствии воспринимал прошлое в изложении официальной историографии, до 1917 года возвеличивавшей деяния монархов. В тени оставалась роль царских сподвижников, реальных устроителей государственной жизни. Более того, на них списывались неудачи и просчеты царствований. И если на страницах хроник, относимых к Имперскому периоду истории России, еще встречаются жизнеописания государственных деятелей, прославивших Россию своим служением, то в постреволюционное время многих из них причислили к «царским холуям» и «прихвостням». Время Советов подвергло ревизии весь предшествующий путь Российской государственности. События и факты рассматривались не иначе, как с классовой позиции. Бунтари, террористы, революционеры выдвигались на авансцену истории [1] В марте 2011 года в России — впервые после 1917 года — в Мариинском дворце Санкт-Петербурга состоялись торжества в связи со 150-летием принятия исторического Манифеста об отмене крепостного права от 19 февраля (3 марта) 1861 года. Реформы, вызванные этим императорским актом, преобразили Россию. Царь-освободитель Александр II стал настолько высокочтимой фигурой, что в каждом большом и малом российском городе ему были установлены памятники (накануне 1917 года их насчитывалось, по некоторым данным, около 14 тысяч). К началу XXI века осталось только два — за рубежом, в Софии и Хельсинки. Большевики отвергли историческое значение реформ Александра II, объявив освободителями России себя. Началось возведение памятников «подлинным борцам за народное счастье». С пьедесталов низвергалось всё, что напоминало бы о «царском режиме». На освободившиеся места водружались скульптурные изображения героев-большевиков, прежде всего В. И. Ленина. В ту пору величественный памятник Александру II, стоявший на берегу Волги в Рыбинске, подвергся поруганию: его сбросили в Волгу, а постамент использовали для памятника Ленину. К 150-летию Манифеста об отмене крепостного права памятник Александру II в Рыбинске решили установить вновь — на прежнем месте и на том же пьедестале. .

Кажется, пришло время присмотреться к нашему прошлому, пробраться сквозь препоны заблуждений и предубеждений, понять и утвердиться в том, что всё было не совсем так. Идеализация как царского, так советского периодов отвергается. Простые граждане пытаются по крохам добыть сведения о своих предках, краеведы — о своей земле и о том, что на ней происходило, этнографы и археологи — следы населявших их край цивилизаций, лингвисты — об истоках родной речи, культурологи—о происхождении обычаев и традиций, обществоведы и политологи — об идейных течениях. Прошлое, совсем недавнее и не столь близкое, интересует, волнует и будоражит, поскольку содержит много невыясненного, загадочного, а то, как оно отражалось прежде, вызывает недоверие, сомнение, отторжение. Подобные веяния можно отнести к некоему новому этапу развития национального самосознания, в эпицентре которого оказалось направление в исторической науке, анализирующее, насколько ход истории зависит от успеха или не успеха отдельных личностей, от возможности преодоления ими сложных обстоятельств в силу внутреннего превосходства. Это тем более важно, поскольку до последнего времени было принято считать, что творцами истории выступают народы, классы, партии и именно им человечество обязано своим движением по восходящей, а люди, оказавшиеся на вершине событий, — лишь случайное порождение стихии, когда «любой бы смог».

На самом деле это не так. Именно личность, наделенная волей, талантом, умом, темпераментом, во многом определяет историческое развитие как в мировом, так и в других масштабах, какими мы измеряем жизнь. Однако таким людям зачастую не находится места в нашей памяти — нет ни мемориалов, ни названных их именами улиц, городов. Пора приоткрывать завесу таинственности и неизвестности и над сферой государственного управления. Это особый вид человеческой деятельности, присущий коридорам власти, — мир, о котором немало написано и сказано. Но чаще всего господствуют литературные фантазии и художественный вымысел. Повествования, где преобладают документы, факты, свидетельства современников, имеют особую ценность. Познавая, чем жил и как служил Румянцев и ему подобные, приходишь к пониманию — в истории России были государственники, по своим качествам и складу характера более достойные, чем некоторые государи. Именно такие, как они, становились опорой Отечества, выступали выразителями его подлинных целей и интересов. Пройти, сохранив собственное достоинство, сквозь тернии, где тесно переплелось высокое и низкое, дается далеко не каждому.

Трудно, но необходимо сказать потомкам правдивое слово о графе Румянцеве. Слово это не переменит хода истории. Произнести его, однако, необходимо! Кое-кто скажет: поздно во всем разбираться. Может быть, это и так. Но с тех пор военное противостояние государств не только не ослабевает, а, наоборот, становится явлением системного порядка. Если не искать ответов на эти вопросы, человечество будет и далее обреченно следовать в тупик.

Знание, как говорили древние, умножает грусть. Но, как ни грустна была бы правда, проступающая сквозь пелену времени, она нужна. Это часть, быть может, горького, но живительного опыта. Обращение к личностям, подобным Румянцеву, позволяет развенчать исторические мифы, вернуть людям чувство национального достоинства. Знание о подлинных устроителях российской государственности — фундаментальная нравственная основа для поколений. Гражданский, научный долг мыслящей части общества состоит в том, чтобы опровергнуть ложь, выявить истину в том, что искажалось или предавалось забвению. Служение Румянцева и немногих ему подобных принадлежит не только истории, но и современности. Подлинное знание о жизни таких, как он, таит ключ к пониманию исторических причин, по которым Россия, несмотря на цепь трагических, порой катастрофических обстоятельств, находила силы не только выстоять, но и двигаться вперед.

3(16) сентября 1721 года по пути в Выборг царь Петр получил известие, которое круто изменило его планы. В депеше, доставленной курьером из-за границы, российские уполномоченные Я.А. Брюс и А.И. Остерман докладывали о завершении переговоров, итогом которых стало подписание 30 августа (10 сентября) в городе Ништадте мирного договора. Оригинал документа был приложен к пакету. Сомнений не оставалось: в войне со Швецией, тянувшейся более двух десятилетий, поставлена точка. Более того, завершилась она «так хорошо, как лучше быть не возможно». Амбициозные цели, которые поставил перед собой еще совсем молодой российский самодержец, в осуществление которых мало кто верил, были достигнуты. Война эта, по словам Петра, стала «кровавой и весьма опасной школой». Однако жертвы, понесенные Россией, были, наконец, оправданны. Передача под юрисдикцию России приморских территорий и прилегающей к ним акватории Балтийского моря отныне открывала перед российским флотом возможность беспрепятственно прокладывать морские пути в Европу.

Читать дальше