Виктор Лопатников - Канцлер Румянцев: Время и служение

Далеко не сразу, но Наполеону пришлось ощутить тяжелые последствия этого поспешного и недальновидного шага. Он потом глубоко сожалел, что не прочитал письмо принца, направленное ему лично накануне казни. Обвинял Талейрана, подтолкнувшего его к приведению в исполнение приговора. Этим актом император Франции фактически обрекал себя на политическое одиночество. Добывать себе союзников среди европейских монархов, как это показали дальнейшие события, Наполеону оставалось одним путем — силой. Нанесенное Александру оскорбление стало отправной точкой для вступления России в войну против наполеоновской Франции. Утолить жажду возмездия российскому самодержцу, однако, не удалось. 1805 и 1807 годы — Аустерлиц и Фридланд стали трагическими вехами русской истории, этапами национального позора [26] Встрече двух императоров в Тильзите предшествовали поражения русских войск: при Аустерлице (декабрь 1805 года, 12 тысяч убитыми и пленными); при Прейсиш-Эйлау (февраль 1807 года, 26 тысяч убитыми и ранеными) и, наконец, при Фридланде (апрель 1807 года, потери до 18 тысяч человек). . Искать в Наполеоне корень всех постигших Россию бед становилось непродуктивно. Ход событий подтверждал: Наполеона не увлекала идея покорения пространства на востоке, населенного народами, далекими от европейской цивилизации. Но поскольку русский царь оказался со своими войсками в Европе и стал вмешиваться в дела, которые впрямую его не касались, французский император вынужден был обратиться к русской теме. Не единожды доказав свое превосходство, Наполеон и далее не допускал мысли о покорении или завоевании России. Это не входило в его планы. Высказывания о том, что отношения двух отдаленных друг от друга государств лишены каких-либо антагонизмов, что интересы, если они и имеются, носят параллельный характер, повторялись французским императором много раз. По его мнению, он, как победитель, повел себя весьма благородно. России ничего не оставалось, как смирить обиды, отнестись к своему новому союзнику с уважением, внять его пожеланиям и намерениям.

В сражении под Фридландом, проигранном русскими войсками, особенно отважно противостоял натиску французов Павловский гренадерский полк. Многие его воины пали. Медные каски на головах погибших оказались прострелены пулями, картечью. Воздавая должное их героизму, Наполеон повелел собрать эти трагические реликвии войны. В Тильзите император французов передал их Александру. Жест этот подтверждал — русского солдата можно убить, но не уничтожить. Эти памятные знаки воинской самоотверженности и мужества стали символами отличия солдат лейб-гвардии Павловского полка. Император повелел надевать их гренадерам-павловцам во время парадов. Об этом есть у Пушкина в поэме «Медный всадник».

Тильзитский договор, как это было принято в подобных случаях, накладывал на побежденную сторону определенные обязательства. России предстояло доказать верность принятому на себя курсу. Уже это ставило императора Александра в весьма трудное положение. Тильзитский акт в том виде, в каком его прочитали в Петербурге, лишал Россию прав на княжества Молдавию и Валахию, откуда Александру I предписывалось вывести войска. Россия обязывалась разорвать отношения с Англией, присоединившись к европейскому экономическому бойкоту. В случае возникновения какой-либо войны с участием Франции следовало быть готовой выступить на стороне Наполеона. Кроме того, Александр согласился признать все полученные в ходе Наполеоновских войн территориальные приобретения Франции в Европе.

Нельзя сказать, что Наполеон в ходе переговоров в Тильзите не думал об интересах своего союзника. Он предложил Александру обратиться к проблеме «старинного врага у ворот своей столицы», каким он считал граничащую с Россией Швецию. Петру I в ходе Тридцатилетней войны ценой огромных усилий удалось утвердить Россию на Балтике, однако новую столицу России — Санкт-Петербург — пришлось основать всего лишь в трех десятках километров от границ шведских владений. На взгляд французского императора, имелась «благоприятная» возможность отодвинуть внешнюю границу России от Петербурга подальше на северо-запад, «чтобы гром шведских пушек не беспокоил петербургских красавиц». Наполеон проявил понимание и других коренных проблем российской государственности, которые она не могла самостоятельно решить на протяжении веков. Речь шла о шансах России на доступ к незамерзающим морям на Востоке, о восстановлении некогда прерванного исторического пути «из варяг в греки», к святым местам Палестины, торговым путям Средиземноморья. Наполеону казалось возможным объединить исторические устремления России со своими честолюбивыми замыслами.

В Тильзите затрагивались и другие проблемы, болезненно отзывающиеся в России. В ходе Наполеоновских войн, повлекших крушение Австрии, Пруссии, их бывшие владения в Польше постепенно переходили под контроль Франции. Именно от Наполеона зависела будущность того пространства, на котором некогда существовала могущественная Речь Посполитая. Как и каким образом поступит завоеватель? Восстановит ли Польшу в прежнем виде, на чем настаивали влиятельная польская эмиграция в Париже, а также видные польские военные из числа тех, кто служил у Наполеона, или же предпримет какие-либо другие шаги? Этот вопрос крайне беспокоил Россию.

Известие о том, что русский император отказался от своего прежнего союза с Британией, повергло в шок европейские политические круги. Без России создать очередную коалицию, способную одолеть Наполеона, становилось немыслимым. Тильзит радикально менял расстановку военно-политических сил в Европе. Между тем и в самой императорской России известие о событиях в Восточной Пруссии было встречено в штыки. Само слово «Тильзит» и тогда, и долгое время позже оставалось «обидным звуком», символом национального позора. В Петербурге обстоятельства, при которых оказалась русская армия под Фридландом и находившийся при ней император, вынужденный вести переговоры с ненавистным Наполеоном, в расчет не принимались. То, как и каким путем военно-политический кризис обрел свое разрешение, устраивало далеко не всех. Череда поражений России, не знавшей ничего подобного за все предшествовавшие сто лет, давала повод к размышлениям, влекущим за собой драматические выводы. Общественное мнение России, привыкшее к недавним победным походам Суворова, а до того Потемкина, а еще ранее Румянцева-Задунайского, не желало считаться с реальностью… Российская элита, «глухая к доводам разума», ополчилась против российского самодержца. Особо доверенных, кто привык быть посвященным всегда и во всё, раздражало, что никто, кроме самого самодержца, не присутствовал при его долгих беседах наедине с французским императором. Говорили о том, что Александр пошел навстречу всем пожеланиям Наполеона, принес слишком много жертв новому союзу. Подключение России к континентальной блокаде порождало немало проблем для внутреннего рынка. Трудно было представить, как, каким путем будут возмещены потери в экономике, ранее ориентированной на главного торгового партнера — Британию. Недовольство усугублялось и непримиримой позицией духовенства, провозгласившего анафему Наполеону — «антихристу». Повеление Александра отменить церковное проклятие не возымело действия. Недружественные высказывания в адрес наполеоновской Франции подогревали экстремистские круги. Особо наблюдательные не преминули отметить тот факт, что Тильзитский трактат был подписан 27 июня, день в день 98-й годовщины славной победы русских войск в битве под Полтавой… Злословие простиралось и по поводу того, что Наполеон был провозглашен императором в одно время с провозглашением империи на «негритянском острове Санто-Доминго [27] Ныне остров Эспаньола (Доминиканская Республика). ». Таким образом, с иронией высказывалось сомнение: «…достойно ли нам теперь принадлежать императорскому сообществу.». {100} 100 Воспоминания А.П. Бутенева // Русский архив. 1881. Кн. III. С. 46. Группа молодых офицеров закидала камнями французское посольство, выбив окна в одном из кабинетов, на стене которого находился портрет Наполеона. Представители иностранных дворов в Петербурге терялись в догадках. Атмосфера в обществе, с которой столкнулся император по возвращении из похода, была крайне тревожной. Зловредный сговор виделся во всем, включая самого императора Александра I, ставшего на соглашательский путь с ненавистным им Наполеоном I. По адресу Александра раздавались не только голоса возмущения, но предупреждения, сулящие ему закончить царствование «так, как его отец». В некоторых кругах Петербурга велись разговоры о том, что «вся мужская линия царствующего дома должна быть отстранена, а так как императрица-мать и императрица Елизавета не обладают соответствующими данными, то на престол хотят возвести сестру Александра Великую княгиню Екатерину» {101} 101 ВаллотонА. Александр I. С. 146. .