Иосиф Кобзон - Как перед Богом

…То, что произошло 11 сентября 2001 года в Америке и могло произойти в Германии, готовилось не в Афганистане, а в Европе. Европа и Америка собирают в себя весь негатив современного человечества. Ну как иначе можно оценивать то, что происходит сейчас в Голландии, где чуть ли не официально продаются наркотики: подходи — покупай, кури — колись — делай, что хочешь… И никто тебе слова не скажет. Никто тебя не удержит от этой беды, поскольку здесь никому не позволено вмешиваться в свободу, в свободный выбор другого. А то, что эта свобода, доходя до абсурда, нарушает и разрушает на каждом шагу свободы других — в расчет не берется. В поиске за свободами для меньшинства здесь перечеркивается свобода для большинства. Это извращение, а не свобода. Свобода не может быть настоящей, если она не для всех! Это понимали Ленин и Сталин. Поэтому и возрождается интерес к ним именно теперь и именно там, где понятие свободы доведено до абсурда. Так что мне понятен живой интерес многих молодых людей Запада к Ленину и Сталину. А вот откуда у нас среди воинствующей молодежи такой интерес к Гитлеру, как вы думаете?

— Ума не приложу. Без наблюдений и исследований боюсь зря рот открывать… А вы это чем объясняете?

— Гитлер — это сволочь, которая должна была уничтожить всю Россию. И вдруг… ни с того, ни сего к нему обращается недовольная теперешней жизнью молодежь, как к символу. Возможно, в этом есть и антисемитская генетика, но главное, по-моему, в том, что, как Гитлер говорил: «Все для немцев!», — так и они говорят: «Все для русских!» Им надоели оккупировавшие все самые доходные места, и прежде всего рынки, лица кавказской национальности, которые, как им кажется, ничего не делая, наживаются на рэкете и на перепродажах того, что произвели своим тяжелым трудом люди со славянской внешностью. Им надоели чеченцы и их бандформирования, которые держат в узде всю Москву. Им надоели таджики, азербайджанцы, которые, задирая непомерные цены, незаслуженно сдирают с коренных жителей последние копейки. Жидов они вообще всю жизнь ненавидели, ну и т. д. Поэтому Гитлер со своим призывом «Все для коренной нации!» и стал для них символом.

— А почему не Сталин? — спрашиваю я.

И Кобзон коротко, но исчерпывающе отвечает:

— Сталин не боролся против других наций. Сталин был интернационалист!

У меня и прежде было, а тем более сейчас, о советском времени самое хорошее впечатление по одной простой причине… Не лилась кровь на моей земле. Пели душевные песни. Были настоящими патриотами своей страны. Несмотря на многие ошибки и заблуждения, в стране были благородная идеология и настоящая интернациональная идея. Мы, все народы СССР, дружили и дружили искренне. 15 республик Союза жили, как одно целое, и переживали все и радовались всему все вместе. И никаких серьезных конфликтов не было ни на Северном Кавказе, ни в Средней Азии, ни в Прибалтике. Все, независимо от национальности, жили нормальной жизнью. И все имели возможность учиться, лечиться, работать и отдыхать. Все имели возможность заводить семью и детей. Всем было гарантировано нормальное жилье. Пусть не быстро, но всем! А сейчас — на каждом углу жуткая нищета, страшное бесправие, да и сам образ жизни не идет ни в какое сравнение с тем, полным сбывающихся надежд, временем. И не беда, что не все надежды тогда сбывались так скоро, как хотелось бы. Много, конечно, было и очень плохого, но хорошего было гораздо больше… во всяком случае гораздо больше, чем сейчас. За что же мне не любить советское время?

— А вас никогда не тянуло уехать навсегда на историческую родину в Израиль или в Америку?

— Нет. Может, потому что и в советские годы я имел возможность много ездить по всему свету. Бывая за границей, я четко уяснил себе, что артист моего эстрадного жанра нужен за рубежом только за тем, чтобы показать лучшие образцы своей национальной музыкальной культуры. К сожалению, многие наши певцы и певицы чаще всего ведут себя за кордоном, как обезьяны и обезьянки, решив: приеду в Америку и выдам там такой «спиричуэлс», чтобы все сразу были от меня в экстазе. Наивные. Там это делает любой ребенок на улице, да так, что нашим и не снилось. (Здесь, слушая Кобзона, я вдруг отчетливо вспомнил детсадовские потуги знакомой по дачным посиделкам «джазистки» Ларисы Долиной, потуги «выдавать джаз» в стиле легендарной Эллы Фитцжеральд. Жалею, что обладательнице яркого запоминающегося голоса готов сказать это только сейчас. После убийственных слов Кобзона стало стыдно, что смолчал на этот счет сразу… Не хотелось как-то ранить хозяйку редких голосовых связок! Между тем, сказав про обезьяничанье, Кобзон добавляет…) Петь российским певцам джаз в Америке все равно, что играть на скрипке при Паганини. Я это понял. Поэтому, приезжая в другую страну, пою наши народные песни. И это людям действительно нравится. Однако такие концерты за границей лишь эпизоды в моей творческой судьбе. Когда я выступаю с концертами у нас в стране, я чувствую себя не музыкальной экзотикой на чужом поле, а по-настоящему востребованным нужным человеком, песни которого ждут, потому что живут ими.

Потому, отвечая на вопрос «Не хотели бы вы уехать?», я говорю: «Я бы уехал, если бы со мной перевезли мою публику». И хотя я люблю нашу природу, и особенно природу украинскую, природу моей детской родины, я бы с удовольствием уехал: знаете, невыносимо больше беспомощно смотреть, как бедствует народ, который любит и поет твои песни. Противно жить там, если говорить абстрактно, где народ, достойный лучшей жизни, живет недостойно. В связи с этим я нередко вспоминаю ужасно циничный, но в то же время и очень примечательный анекдот… Стоит у пивного ларька ветеран. Вся грудь в орденах и медалях… Стоит и пьет пиво. Подходит молодой и спрашивает: «Ну, чё, бать, пиво, небось, теплое?» «Да-а-а… не прохладное!» «Небось, и кислое?» «Да-а-а… и кислое!» «Вот. Не нужно было так воевать — щас бы „Баварское“ пил». Такой обидный, но очень точный анекдот, если сравнить, как красиво живут побежденные немцы, и как жалко — наши победители.

Кстати, никто и нигде нас не ждет. Поэтому надо возрождать жизнь здесь и возрождать самим, как это удивительно быстро сделали после войны наши матери и отцы, не дожидаясь помощи со стороны. Нам, конечно, могут чуть-чуть помочь, но в основном все придется делать самим, хотя бы потому, что у других стран и своих забот хватает. Не надо надеяться на президента, не надо надеяться на губернатора, не надо надеяться на мэра. А надо рассчитывать, прежде всего, на себя. Недаром мудрые люди говорят: на Бога надейся, но и сам не плошай!

Да! Чтобы выйти из создавшегося положения, все делать надо самим, потому что мы сами породили эту порочную демократию. Мы сами обрадовались, что вместо того, чтобы лучше работать, причем, работать на себя, а не на дядю, можно хоть каждый день ходить на площадь и в микрофон ругать всех и вся, кому и как вздумается. Прежде всего мы(!) виноваты во всех наших бедах. Мы сами позволили отравить себя эйфорией демократии. Наша демократия оказалась с двойным дном. Мы, не стыдясь безделья, потеряв голову, всерьез рассчитывали, что можно хорошо жить, не работая, а только митингуя, потому что должны же найтись (согласно завлекательным речам доморощенных демократических апостолов) добрые западные дяди, которые все принесут нам на блюдечке с голубой каемочкой. Но… не сложилось. Обманулись! Хватит лить слезы. Чем быстрей возьмемся за дело, тем скорее выйдем из упадка, пришедшего на смену застою. Смогли же в 45-м наши отцы и деды. Почему же не сможем мы?