Бьёрн Хеммер - Ибсен. Путь художника

Когда Йун наконец выходит из своего заточения и начинает действовать, он в первую очередь хочет разыскать то, что называет своими сокровищами. Он одержим желанием вновь обрести свое «царство». Поэтому он карабкается вместе с Эллой на вершину, с которой они много лет назад обозревали землю, и там, наверху, он делился с нею своими планами. Теперь их ждет роковое свидание с прошлым. Кругом темно, все покрыто снегом, дерево, которое было цветущим и живым, теперь мертво. Возможно, это символ того, что «древо жизни» Йуна Габриэля сломано. Известный исследователь творчества Ибсена Инга-Стина Эвбанк справедливо указывает, что в этой сцене нет четкой границы между состоянием природы и состоянием души героев.

Йун вместе с Эллой взбирается на гору, с которой ему открывается его «царство». Элла чувствует, что она тоже причастна к этому царству: «Страна грез, куда мы с тобой уносились тогда», — говорит она. Теперь эта страна кажется мрачной, мертвой и холодной. Но Йун видит ее совсем другой. Там кипят жизнь и работа, в бесчисленных домах тепло и светло.

Элла говорит Боркману, что это всего лишь иллюзия, и на мгновение возвращает его к действительности. Но потом он вновь устремляется в царство своих мечтаний, все глубже и глубже погружается в свой манящий иллюзорный мир. Йун целиком во власти своих видений — вплоть до того момента, когда Элла решительно заявляет, что все это ложь. И в прошлом, и в настоящем она выступает для Боркмана вестницей из реальной жизни. На нее из царства, которое распростерлось под ними, веет леденящим холодом. Но Боркман считает это царство своим и воспринимает его по-иному:

Боркман.Оно вдыхает в меня жизнь, словно приносит мне привет от подвластных духов. Я чутьем угадываю эти скованные миллионы, ощущаю присутствие этих рудных жил, которые тянутся ко мне, точно узловатые, разветвляющиеся, манящие руки. Я видел их… они вставали передо мной, как ожившие тени, в ту ночь, когда я стоял с фонарем в руках в кладовой банка… Вы просились на волю, и я пытался освободить вас. Но не справился. Сокровища опять погрузились в бездну. (Простирая руки.)Но я хочу шепнуть вам в этой ночной тишине, что я люблю вас, погребенные заживо в бездне, во мраке, мнимоумершие! Я люблю вас, жаждущие жизни сокровища, со всей вашей блестящей свитой почестей и власти. Люблю, люблю, люблю вас!

Элла Рентхейм (сдерживая все усиливающееся волнение).Да, там, под землей, сосредоточил ты свою любовь, там она и осталась, Йун. А здесь — здесь, на земле, билось горячее живое человеческое сердце, билось для тебя, — его ты разбил! Нет, хуже, в десять раз хуже! Ты продал его за… за…

Боркман (содрогаясь, точно его пронизывает насквозь холодом).За царство… силу… и славу… да?

Элла Рентхейм.Да. Я уже раз сказала тебе это сегодня. Ты убил душу живую в женщине, которая любила тебя и которую ты любил. Любил, насколько вообще способен любить. (Поднимая руку.)И я предсказываю тебе, Йун Габриэль Боркман, — ты не добьешься этим убийством желанной награды. Никогда не совершишь победоносного въезда в свое холодное, мрачное царство.

Боркман (шатается и грузно опускается на скамейку).Боюсь… как бы твое предсказание не сбылось, Элла.

Элла Рентхейм (склоняясь к нему).Бояться не надо, Йун. Для тебя всего лучше, если бы оно сбылось.

Боркман (с криком хватается за грудь).А!.. (Слабым голосом.)Отпустило.

Элла Рентхейм (трясет его).Что с тобой, Йун!

Боркман (откидываясь назад, на спинку скамейки).Точно кто-то сдавил мне сердце ледяной рукой…

Элла Рентхейм.Йун! Ледяной рукой!

Боркман (едва внятно).Нет… не ледяной… железной…

Так умирает Йун Габриэль Боркман — сын рудокопа. Драматическое действие формируется вокруг этого кульминационного момента. На краткий миг Йун как бы становится самим собой. В собственных глазах он «Наполеон», стратег, завоеватель и талантливый государь, восторженно приветствуемый толпой во время своего триумфального шествия.

Тут он вновь раскрывает свою натуру. Он — таков, каков есть, и не может изменить себя. Вновь он игнорирует Эллу — женщину всей своей жизни, которая находится рядом с ним. Она тоже становится настоящей — нынешней Эллой, думающей лишь о своей судьбе и о преступлении Боркмана против нее, о его «великом смертном грехе». К концу сцены она выходит из роли женщины, которая когда-то с радостью вдохновлялась мечтами Йуна. Она заставляет его увидеть ту самую реальность, от которой он прятался много лет. И возвращает его к настоящему.

Становится ясно, что Йун Габриэль, потерпев фиаско в реальном мире, ушел в мир своих иллюзий. Он просто не мог жить без мечты, без утопии. Однажды он сказал Фриде, что сомневаться в самом себе и своем особом предназначении — это безумие. В произведениях Ибсена сомнение является демоном, парализующим творческую силу. В случае с Йуном Габриэлем этот демон парализует и саму способность жить дальше.

Элла, возвратившись к Йуну, внесла в его душу сомнение. Он вынужден признать, что совершил предательство, а впоследствии думал лишь о своем утопическом проекте. Предательство по отношению к Элле он больше не может оправдывать рациональными доводами. Путь Боркмана отмечен эгоизмом и холодностью — и герой остается таким до конца. Он неистово исповедуется в том, что жаждет власти и славы, жаждет достичь своего «царства». Это вожделение заглушает в нем все остальное. Сама неистовость его исповеди доказывает, что он одержим «неодолимой» силой. Это — потребность в творчестве, потребность созидать новое, которую чувствует неординарный человек. Такой дар сродни дару художника или писателя. Ведь писатель имеет дело не с реальностью. Он создает свой собственный мир. И при этом может быть визионером, «провидцем», ибо волен создавать свою версию «действительности».

Директор банка тоже был творческим человеком, способным созидать новое. Он, подобно художнику, стремился к мечте и утопии. Поэтому Вильхельм Фулдал справедливо заметил, что Йун, пожалуй, больше разбирается в поэтах, чем думает сам. Двусмысленное замечание, которое имеет как позитивный, так и негативный смысл. Фулдал имеет в виду, что Йун Габриэль создает для себя иллюзию, компенсируя тем самым свое фиаско в реальной жизни. В то же время «поэт» для Фулдала означает человека, имеющего дело с иной реальностью. Такова двойственная природа искусства и поэзии.

Йун Габриэль Боркман таков, каков он есть. Возможно, человек, наделенный выдающимися способностями, будь то поэт или предприниматель, и должен взращивать свой талант, ощущая себя центром вселенной. Чтобы самореализоваться, нужно любить и возделывать эту потенциальную самость, — во всяком случае, если речь идет о самореализации на высоком уровне, когда ради успеха следует жертвовать «всем». Это может принести и, скорее всего, принесет страдания окружающим. Путь творца тяжел — в том числе и для тех, кто его избирает. Ибо страдания, причиняемые другим, как бы возвращаются в виде угрызений совести, которые парализуют саму способность к творчеству. Йун Габриэль предает Эллу и собственную любовь, после чего терпит неудачу и в главном деле своей жизни. Та же участь постигает и скульптора Рубека в последней драме Ибсена.