Михаил Ильяшук - Сталинским курсом

«Уж я летала, летала, ох батюшки…». Публика стонет от хохота.

Оригинально инсценировал Парчинский басни Крылова и Михалкова.

У него была способная напарница, которая очень удачно с ним дебютировала. Нарядившись в костюмы зверей, они мило разыгрывали миниатюрные сценки из разных басен, внося в них много выдумки и изобретательности.

Парчинский снискал популярность не только среди заключенных, но и среди начальства. Казалось бы, это давало ему право держаться перед вышестоящими с достоинством. Но, как это ни странно, Александр Михайлович не считал для себя постыдным унижаться перед ними. Это был изрядный подхалим.

Однажды после очередного спектакля, когда публика уже разошлась, в клубе остались лишь участники художественной самодеятельности. Мы сидели на скамейках и обсуждали только что закончившийся спектакль. Занавес был поднят, на сцене было пусто. Вдруг из-за кулис выходит Володя Ку — харь, наш художник-декоратор (зек, как и мы). Секунда… и глазам не веришь: вместо Володи типичнейший блатарь, внешний вид которого был нам всем хорошо знаком. На нем телогрейка без пуговиц — истый урка принципиально их не признает, пола за полу запахнута и придерживается локтями. Ссутулившаяся и нахохлившаяся от холода спина. Взгляд исподлобья. До чего тонко подмечен и схвачен этот характерный для блатаря образ!

— А ну-ка угадайте, кого сейчас увидите на сцене, — предложил Володя после того, как все успокоились.

— Давай, давай! — закричали мы.

Кухарь ушел за кулисы и через секунду снова появился на сцене. Вот он шагает, вытянувшись, тонкий, худой как жердь. В руках трость. Идет мелкими шажками, семенит ножками. На лице сладкая улыбочка. Перед ним воображаемая дверь кабинета начальника. Фигура прихорашивается, приглаживает волосы на голове, потом этак робко-робко постукивает пальцем в дверь. Ответа нет. Человек еще ниже сгибается, стучит чуть-чуть громче. «Войдите», — раздается, наконец, властный голос из кабинета. Дальше действие происходит в кабинете. В центре воображаемая тень начальника лагеря. Посетитель перед ним то сгибается, то разгибается, как китайский болванчик.

Странная особа не стоит на месте. Отбивая поясные поклоны, она движется по кругу, в центре которого стоит начальник. Весь облик вертящейся фигуры, внешний вид, манеры — все воссоздает образ подхалима, лакея. В глазах собачья преданность и угодничество, правая рука прижата к сердцу в знак выражения любви к хозяину. Даже трость помахивает сзади наподобие хвостика.

— Гражданин начальник! Позвольте поцеловать вас в ж…!

— Да ведь это Парчинский, — хором заорали присутствующие при этой сцене, корчась от хохота и утирая слезы.

Александр Михайлович сидит тут же рядом с нами и тоже хохочет. Как тонкий знаток юмора и сатиры, он высоко ценил мастерство Кухаря.

Да и как можно было обижаться на Володю? Молодой красивый брюнет с гладкими черными волосами, карими глазами, правильными чертами лица, он производил приятное впечатление не только располагающей внешностью, но и своим веселым спокойным добродушным нравом. Его любили за воспитанность, интеллигентность, скромность, за его таланты, которыми он никогда не кичился.

Родом он был из Одессы. За что попал в лагерь, мне не известно. Скорее всего за какие-нибудь карикатуры, которые он мастерски рисовал.

У него был чудесный тенор — мягкий, лирический, по тембру приближающийся к голосу Козловского. На воле никто с ним не занимался пением. Но, включившись в нашу самодеятельность, он загорелся желанием научиться петь. Я охотно взялся за этот самородок, заранее себе представив, каким украшением для нашей эстрадной группы будет новая звезда, как заговорят о баимском Козловском по всему лагерю и на олимпиадах. Но увы! С первых уроков я убедился, что Володя полностью лишен музыкального слуха. Однако я надеялся, что мне удастся его развить. Десятки раз я повторял с ним какую-нибудь песенку, он запоминал ее, но начать мелодию в заданной тональности никак не мог.

Так из него певца и не вышло. Но зато у него был замечательный дар в другой области. С полным основанием и правом осмелюсь заявить, что как карикатурист он нисколько не уступал нашим Кукрыниксам. У Кухаря было умение тонко подмечать характерные смешные стороны и несколькими яркими штрихами, с поразительным юмором усиливать и выпячивать их.

Где бы ни сидел Володя — на собрании, на репетиции хора или пьесы — он выискивал жертву, чтобы тут же за две-три минуты нарисовать на нее шарж. Потом он идет по рукам и вызывает всеобщий добродушный смех и одобрение.

Вспоминается одна из его замечательных карикатур. Он изобразил на ней доктора Кумбарули. Но сначала — несколько слов о самом докторе.

Работал он врачом в мужской больнице. Одной из его обязанностей было определять и назначать больным категорию питания. Но часто усиленное питание он выписывал не тем, кому оно полагалось, а тем, кто давал ему взятку. Он брал ее деньгами, но чаще — натурой. Слухи об этом дошли до старшей медсестры Лиды Мурашкиной, Она заглянула в его тумбочку и обнаружила там целый склад продуктов — колбасу, сало, масло, сыр, сладости, печенье. Ни от родных, ни от родственников Кумбарули никаких посылок не получал. Ясно, что все это было преподнесено клиентами. Лида глубоко возмутилась и предъявила ему ультиматум: либо он перестанет брать взятки, либо она вынуждена будет доложить по начальству.

Кумбарули это, разумеется, не понравилось, и он решил защищаться нападая — написал в третью часть на Лиду донос. Немедленно к ней явились с обыском оперативные работники, перерыли все ее личные вещи, но не найдя ничего компрометирующего, ушли «с носом».

Карикатура Володи была связана с другими повадками доктора.

Однажды в баимском обществе появилась красавица. Кто она, откуда, за что попала в лагерь, поначалу никто не знал. Своей необыкновенно красивой внешностью она поразила воображение многих мужчин. Представьте себе высокую статную стройную фигуру, красивый бюст, рельефно подчеркнутый туго обтягивающей яркой шерстяной кофточкой, красивой формы ноги, роскошную волну золотистых волос, ниспадающих до плеч, большой мраморный лоб без единой морщинки, румянец во всю щеку, белые как жемчуг зубы, серые глаза, окаймленные изогнутыми дугами широких бровей. Это была богиня красоты. Но очень скоро выяснилось, что Тамара была просто-напросто прожженной проституткой и попала в лагерь за развратное поведение. Однако держалась она, как королева.

Когда Тамара гуляла по зоне, мужчины, словно свора кобелей, толпами следовали за ней, громко обсуждая и смакуя все стати ее античной фигуры и отпуская по ее адресу недвусмысленные оценки. Но Венера, видно, давно привыкшая к вульгарным поклонникам и их скабрезным репликам, не обращала никакого внимания на табун ухажеров. Она шла с высоко поднятой головой, словно на ней была корона. Эта проститутка замечательно играла роль гордой и невинной девственницы.