Виктор Еремин - Тайны смерти русских писателей

Самым «правдивым» считается сообщение графа Федора Петровича Толстого, чья любовница якобы жила неподалеку от места событий. Он записал:

«Сегодня умерла жившая в Большой Миллионной одна госпожа по фамилии Араужи. Вчера она выехала из своей квартиры после обеда совсем здоровою, а в первом или во втором часу ночи была привезена в наемной карете и внесена в ее квартиру, и оставлена в первой комнате в совершенном бесчувствии в одной изодранной грязной рубашке. Эта женщина была в коротких связях с генералом Бауром, безнравственным подлым кутилою, фаворитом и другом великого князя Константина Павловича. Его высочество, узнав об этой связи и увидев Араужи, пожелал ее иметь. Услужливый подлец охотно уступил ему свою любовницу, но она, любя Баура, с гордостию отринула предложение любви Константина Павловича, и что он ни делал, она не поддавалась. Озлобленный презрением к его страсти, великий князь придумал ужаснейшее наказание для Араужи. Он приказал своему любимцу вчера пригласить эту несчастную женщину к себе на квартиру, где было приготовлено с дюжину конногвардейских солдат, которым по ее приезде приказано было поочередно изнасиловать эту жертву неслыханного зверства, исполненного, как утверждают, в присутствии самого изобретателя наказания. В городе всюду громко говорят об этом происшествии, жестоко негодуют, а оно остается без наказания» [72] Записки графа Ф. П. Толстого. М.: РГГУ, 2001. .

Генерал Баур возник в этой истории не случайно. На самом деле речь идет о Карле Федоровиче Бадере (Боуре) (1762–1812), бывшем адъютанте Г. А. Потемкина и командире кавалерийской бригады в Швейцарском походе A.B. Суворова. В описываемое время он уже был генерал-майором, шефом Павлоградского гусарского полка. Позднее участвовал в антинаполеоновских войнах, проявил личную храбрость в кампании 1805 г. и в походе корпуса С. Ф. Голицына в Австрию 1809 г. Умер до нашествия Наполеона.

Отчего Бадер попал в эту грязную сплетню? Объясняется довольно просто. Константин Павлович начинал военную службу под командованием Суворова и ходил в любимцах полководца. Александр Васильевич особо хвалил великого князя за личную храбрость, отвагу и заботу о солдатах. Не менее лестно отзывался впоследствии о великом князе и герой 1812 г. М. А. Милорадович. Притянув к этой грязной истории суворовского генерала, компрометировали одним махом и воинские достоинства Константина, что в те времена было особенно важно. Со времени появления этой сплетни Константина Павловича стали повсеместно звать «покровителем разврата».

Первыми годами правления Александра были довольны прежде всего либеральные круги России. Еще бы, ведь император официально заявил: ««Большая часть крестьян в России — рабы… Я дал обет не увеличивать числа их и потому взял за правило не раздавать крестьян в собственность». Он сдержал свое слово, а также отменил запрет на ввоз в Россию книг и нот, но запретил пытки; издал указы «О восстановлении жалованной грамоты дворянству», «Об уничтожении Тайной экспедиции» и «Об уничтожении публичных виселиц»…

А на третий год царствования Александр I призвал ко двору графа Алексея Андреевича Аракчеева (1769–1834), личность неординарную, но уже в те времена одиозную. О нем надо сказать особо, поскольку столь быстрое подавление восстания декабристов стало возможным только благодаря многолетним трудам этого человека. Выходец из беднейших провинциальных дворян, в юности Аракчеев проявил необыкновенную настойчивость и после полугодового ежедневного хождения по начальству был взят на обучение в артиллерийский шляхетский корпус. Там Алексей Андреевич проявил блистательные способности в изучении иностранных языков и особенно в военно-математических науках. Успехи его были столь значительны, что по окончании корпуса молодой человек был оставлен там преподавателем. В 1792 г. в числе талантливых артиллеристов начальство направило Аракчеева в Гатчину к цесаревичу Павлу Петровичу. Там-то и случилась забавная история, давшая толчок к карьерному взлету офицера. Во время одного смотра Павел забыл отдать приказ разойтись и удалился. Все покинули плац следом, а вверенное Аракчееву подразделение осталось на месте в ожидании приказа. Наследник пришел в восторг от такого поступка и с тех пор стал выделять Алексея Андреевича.

Когда Павел стал императором, Аракчеев получил чин генерал-майора, орден и село Грузино с 2 тысячами крепостных. Он занял сразу три должности — коменданта Петербурга, командира Преображенского полка и генерал-квартирмейстера всей армии. «Аракчеев стал главной ударной силой павловских преобразований в армии. Он жесточайшими мерами восстановил порядок и дисциплину в разложившихся гвардейских частях, подтянул офицерский корпус, добрался и до солдатских казарм, утверждая и там чистоту и порядок.

Штабных офицеров он засадил за чертежные доски и заставлял их тренироваться в составлении планов и карт. Как комендант Петербурга он стремился утвердить порядок и чистоту в городе, как генерал-квартирмейстер и инспектор армии осуществил проверку крепостей и их вооружений и во всех сферах деятельности добился перелома к лучшему: город преображался, казармы сияли чистотой, питание и обмундирование солдат улучшилось, состояние и вооружение крепостей значительно подвинулось, самоуправство офицеров, вплоть до беспричинных телесных наказаний солдат, было пресечено — и все это с жестоким давлением, мрачными придирками, отборной руганью. Офицеры стенали, жаловались. В армейской верхушке росло недовольство крутыми павловскими мерами. Думается, что геройскому в военное время русскому офицерству при мирной жизни невыносимы были эти прусские нравы, в основе которых лежали высокая организация, порядок, дисциплина, боевая готовность. Именно к этому стремился Павел, именно это сурово вводил Аракчеев в армии… Аракчеев светил здесь отраженным светом, но уже на этом этапе своей жизни снискал прочную ненависть тех, кого он заставлял делать положенное по службе. При этом он сам был требователен и взыскателен к себе и абсолютно честен и бескорыстен, чем удивлял российского чиновника и армейского командира и вызывал еще большее негодование и осуждение. По-видимому, во многом усилившиеся при Аракчееве тяготы по службе и стали причиной многочисленных мемуарных стонов российского офицерства той поры» [73] Сахаров А. Н. Александр I. М.: Наука, 1998. Далее цитируется по этому изданию. .

Великий князь Александр Павлович с младых ногтей был учеником Аракчеева. 4 Юный Александр в те дни старался преуспеть в новой для него военной ипостаси, стремился получить по службе поощрение требовательного и жесткого отца, переживал за неудачи и отцовские реприманды. 23-летний Аракчеев был для него не только превосходным учителем во всем, что касалось армейских порядков, но и определенным амортизатором в отношениях с Павлом. Он помогал 15-летнему великому князю, страховал его, а порой и спасал от гнева отца. С этих лет Александр привык видеть в Аракчееве надежную защиту и опору. Эти отношения сохранились и после того, как Павел взошел на престол. Прибывшего из Гатчины в Зимний дворец Аракчеева Павел встретил словами: «Смотри, Алексей Андреевич, служи мне верно, как и прежде», а затем соединил руки Александра и Аракчеева и произнес: «Будьте друзьями и помогайте мне»».