Виктор Еремин - Тайны смерти русских писателей

В непредназначенной для публикации поэме 1836 г. «Монго» Лермонтов охарактеризовал своего друга несколько иначе, чем хуже знавшие Алексея Аркадьевича современники:

В великосветских кругах распространялась сплетня, будто Лермонтов как хвост прицепился к популярному в обществе Монго и при его посредничестве постоянно проникал в приличное общество. Близко знавшие друзей свидетели, наоборот, утверждали, будто старший по возрасту Монго находился в полном нравственном подчинении у поэта и соглашался на любые нелепости, исходившие от Михаила Юрьевича, что якобы послужило одной из причин трагической гибели поэта.

Виконт Рауль д’Англесе, гвардейский офицер и путешественник, был человеком случайным, в Петербурге он оказался по делам Французской северной экспедиции и сразу после дуэли уехал. Отзывов о нем практически не сохранилось, но к политике, равно как к петербургскому свету этот человек явно не имел никакого отношения.

Обговоренные условия дуэли были жесткие и невыгодные для Михаила Юрьевича. Выбор оружия был за Барантом, и тот предпочел шпаги. В российской армии шпаги использовались редко, сражались в основном саблями. Однако Барант настаивал на шпагах либо требовал публичных извинений. Переговоры вел Столыпин. Ему удалось добиться смягчения условий, а именно: драться решили на шпагах, но до первой крови, после чего должны были перейти к пистолетам.

Дуэль проходила в мокром снегу. На шпагах бились вяло, без энтузиазма. Лермонтов не атаковал, лишь отбивал удары француза, и у его шпаги после одного из ударов соперника отломился конец. У Баранта вообще не было настроения. Изрядно продрогший Столыпин то и дело ругался на дуэлянтов. Наконец дипломат сделал решительный выпад, прицелившись Лермонтову в грудь, но поскользнулся, и острие шпаги прошло вдоль правого бока, лишь слегка оцарапав кожу. На рубашке поэта появилась кровь, а посему перешли к пистолетам.

Стрелять должны были по счету «три!» одновременно. Но получилось так, что Барант выстрелил первым и промазал. Отличный стрелок, Лермонтов заранее предупредил Столыпина, что будет стрелять в сторону. Так он и поступил.

Сразу же на месте дуэли произошло примирение, дуэлянты пожали друг другу руки (по некоторым источникам — расцеловались) и разъехались.

Среди современных нам любителей разоблачать заговоры ныне широко распространена версия о том, что уже эта дуэль стала результатом подлого великосветского (читай — масонского) заговора против четко вычисленного врагами России нового гения национальной поэзии. Обычно глубокомысленно повествуется о том, что в феврале 1840 г. готовилось убийство Лермонтова, которое не случилось исключительно по причине неуклюжести назначенного убийцы. Барант должен был совершенно точно заколоть гения, но поскользнулся; поэт же не мог убить противника априори, поскольку его шпага была подпилена — сразу после дуэли она пропала, и это есть главное доказательство преступных замыслов врагов против Михаила Юрьевича. При стрельбе из пистолетов Барант по неловкости своей промахнулся, Лермонтов же в него не стрелял вовсе! В этот раз заговор сорвался… Заговорщики Эрнест Барант, Алексей Столыпин (Монго) и Рауль д’Англесе, а также их тайные руководители остались с носом.

Вдохновителями этой дуэли обычно называют прежде всего стандартных «изуверов»: Николая I, графа и графиню Нессельроде, А. В. Адлерберга, чету Полетика, Геккерена… К ним добавились: любимая старшая дочь императора великая княгиня Мария Николаевна (1819–1876); друг покойного A.C. Пушкина В. А. Соллогуб (подло «завидовавший» гению Лермонтова); семидесятилетий Алексей Андреевич Кикин [186] Современник писал о Кикине: «…богатый, разоряющийся, малочиновный, а потому и чванный и древностью своего рода и значением своего брата… Торопливый во всем, бесцеремонный, неудовлетворенный в своем честолюбии… напыщенный важностью… Никогда и нигде не служивший и имевший в 50 с лишним лет ничтожный чин коллежского асессора…» Алексей Андреевич полагал себя поэтом. (1772–1842), почти не выезжавший по старости из своего подмосковного поместья, но плохо отзывавшийся о Михаиле Юрьевиче как о неблагодарном внуке уважаемой Е. А. Арсеньевой, да еще и друживший с семьей Мартыновых; однокашник Лермонтова по юнкерской школе князь Александр Иванович Барятинский (1815–1879), один из богатейших молодых людей России, сосланный на Кавказ по причине волокитства за дочерью императора великой княжной Ольгой Николаевной.

В феврале 1840 г. планы «убийства» русского гения провалились. Но враги на этом не успокоились. Заговор принял более масштабные, а следовательно, и более коварные формы.

Здесь необходимо сделать небольшое, но существенное отступление. Предположительно осенью 1839 г. произошло сближение Михаила Юрьевича с группой молодых аристократов, получившей в истории название «кружок шестнадцати» (les Seize). Об этом тайном обществе (конечно, если и в самом деле существовало тайное общество, в чем многие исследователи глубоко сомневаются) мало что известно, но называемые его членами люди оказали существенное влияние на судьбу и идейное направление творчества писателя.

Иногда даже пишут, что «кружок шестнадцати» можно считать предтечей славянофильства, а Лермонтов, которому значительная часть идей славянофилов была не близка, посредствам «кружка» вступил в полемику с нарождавшимся тогда движением. К этой полемике, в частности, следует отнести знаменитые стихотворения «Родина» и бальзам на души отечественных демократов всех мастей — «Прощай, немытая Россия…» [187] В отношении данного стихотворения целый ряд литературоведов сомневается в авторстве Лермонтова, предполагает, что оно изначально приписывалось поэту намеренно и во вред ему. Подругой версии, в 1873 г. журналист Петр Иванович Бартенев сочинил литературную мистификацию на стихотворение A.C. Пушкина «Прощай, свободная стихия…» и приписал ее М. Ю. Лермонтову. (оба стихотворения созданы в 1841 г.).

Как утверждает тщательно исследовавшая проблему «шестнадцати» Эмма Григорьевна Герштейн (1903–2002) относительно указанного общества, «…первоисточников в литературе имеется всего два: это книга бывшего участника кружка Ксаверия Браницкого [188] Ксаверий Владиславович Браницкий-Корчак (1814–1879) — граф, поручик лейб-гвардии гусарского полка; в дальнейшем видный польский эмигрант, всей душой ненавидевший Николая I. Участник «кружка шестнадцати». «Les nationalites slaves. Lettres au reverend P. Gagarin (s.-j.)» [189] «Славянские нации. Письма преподобному князю Гагарину (иезуиту)». , вышедшая в Париже в 1879 г., и письмо Ю. Ф. Самарина [190] Юрий Федорович Самарин(1819–1876) — русский публицист и философ; ярчайший представитель движения славянофилов. к кн. И. С. Гагарину [191] Иван Сергеевич Гагарин (1814–1882) — камер-юнкер, сотрудник Министерства иностранных дел; сторонник славянофилов. Великосветский шалопай. Впоследствии перешел в католичество и вступил в орден иезуитов. «В 1863 г. некто Аммосов выпустил книжку под заглавием «Последние дни жизни А. С. Пушкина со слов К. К. Данзаса». В ней утверждалось… будто бы И. С., будучи уже за границей, признался, что подметные письма, подосланные Пушкину и причинившие его дуэль, «были писаны у него и на его бумаге, но не им, а князем Петром Владимировичем Долгоруковым». Таким образом И. С. выставлялся соучастником этого гнусного дела, да к тому же жалким предателем». Тщательные и многолетние исследования пушкиноведов опровергли эту выдумку. , написанное в 1840 г., но ставшее известным, и то не полностью, лишь в 1894 г.