Виктор Еремин - Тайны смерти русских писателей

Необходимо также отметить, что трое из «кружка шестнадцати», невзирая на свою молодость, всего лишь на два-три года пережили поэта [198] H.A. Жерве в 1841 г. умер от боевых ран; А. Н. Долгорукий в 1842 г. погиб на дуэли; Д. П. Фредерикса в 1844 г. настигла пуля дагестанских горцев. . В 1847 г. был убит и ротмистр лейб-гвардии конного полка, адъютант кавказского наместника М. П. Глебов.

Причины столь близких отношений кружковцев в последние годы жизни поэта официальное литературоведение объясняет так:

1. Согласно тому же Эйхенбауму, «кружок шестнадцати» был раскрыт жандармерией, и чтобы не раздувать скандала, большинство его членов негласно выпроводили на Кавказ, скорее всего, весьма настойчиво «посоветовали» им добровольно выехать к местам боевых действий. Ссылка Лермонтова была вызвана именно этим, а дуэль с Барантом стала лишь прикрытием истинной причины наказания. Более того, можно предположить, что именно какие-то дела или слова поэта в «кружке шестнадцати» стали причиной столь яростно негативного отношения к нему императора.

В развитие этой версии поклонники теории заговора полагают, что члены кружка сочли Лермонтова предателем, сдавшим их организацию жандармам, в связи с чем задумали покарать его смертью. Убийство поэта готовилось год и было осуществлено руками недалекого Мартынова.

2. Тот же Эйхенбаум высказал еще одну гипотезу: члены «кружка шестнадцати» добровольно покинули столицу и отправились на Кавказ в знак протеста против установленного императором режима.

В любом случае необходимо сделать важнейшую оговорку, ставящую под сомнение обе версии: из всего «кружка» только шесть точных и трое предположительных его членов отправились на Кавказ. Их имена — М. Ю. Лермонтов, A.A. Столыпин (Монго), Д. П. Фредерикс, А. Н. и С. В. Долгорукие, H.A. Жерве, Г. Г. Гагарин, А. И. Васильчиков, С. В. Трубецкой. Двое кружковцев — А. П. Шувалов и К. В. Браницкий — получили назначения адъютантами светлейшего князя И. Ф. Паскевича и отправились в Варшаву, а И. С. Гагарин покинул Россию и выехал в Париж. Ф. И. Паскевича, само собой разумеется, никто не тронул, хотя позднее, с 1845 г., он и служил на Кавказе.

Любопытно то, что с осени 1839 г. и до последней минуты жизни М. Ю. Лермонтов фактически ни на день не расставался с членами «кружка шестнадцати». Он общался с ними в Петербурге, воевал в одной части на Кавказе, был в отпуске в столице, затем возвращался через Москву к войскам, даже в Пятигорске (вопреки распоряжению петербургского начальства) оказался опять же вместе с ними.

Другими словами, вполне правомерна точка зрения, утверждающая, что то, что мы привыкли называть дуэлью Лермонтова и Мартынова, на самом деле было убийством Михаила Юрьевича, совершенным в присутствии и с молчаливого согласия самых близких ему в последние три года жизни людей, которые считали, что он заслужил такую смерть! Более того, доподлинно установлено — секунданты способствовали гибели поэта: когда Лермонтов сказал о своем нежелании стрелять в Мартынова, секунданты от последнего это скрыли, он узнал обо всем уже только в ходе следствия!

Эти факты позволили особо непримиримым сторонникам гипотезы заговора против русского гения выдвинуть собственную, весьма экстравагантную версию: костяк «кружка шестнадцати» изначально был сформирован из «мальчиков» барона Геккерена [199] В светских кругах «шайкой Геккерена» называли, в частности, П. А. Валуева, И. С. Гагарина, П. В. Долгорукова, Столыпиных (в частности, брата Столыпина-Монго — Николая Столыпина), Трубецких, Шуваловых. , который и поставил перед ними задачу уничтожить пришедшее на смену A.C. Пушкину новое солнце русской поэзии. Что они в конечном итоге с успехом и выполнили.

Но вернемся к событиям февраля 1840 г.

Сразу же после дуэли с Барантом Михаил Юрьевич отправился на квартиру к издателю «Отечественных записок» Андрею Александровичу Краевскому (1810–1889) — и по той причине, что квартира его была по пути, и по той, что отвез ему для публикации рукопись романа «Герой нашего времени». У Краевского поэт переоделся, ему оказали медицинскую помощь. Отметим, что, несмотря на то что было воскресенье, Краевский в тот же день передал рукопись романа цензору, одобрение было получено на следующий день, и книга вышла из печати еще в те дни, когда Михаил Юрьевич находился под арестом.

Согласно правилам чести Лермонтов и Столыпин обязаны были немедля явиться к своему полковому начальству и доложить о дуэли. Это сделано не было.

Эрнест Барант же поспешил к Терезе фон Бахерахт, где, в частности, не преминул покрасоваться, рассказав, как сражался за ее честь. Этим сказано все! Опытная красотка быстро раскрутила молодого волокиту на откровения, выяснила все подробности случившегося и помчалась по городу со свежей сплетней.

Гроза собиралась сравнительно долго. Только в начале марта слухи о дуэли дошли до непосредственного начальника М. Ю. Лермонтова — командира лейб-гвардии гусарского полка генерал-майора Николая Федоровича Плаутина (1794–1866). Он немедля затребовал подчиненного к себе и предложил дать объяснения. Лермонтов изворачиваться не стал, а длительное молчание свое объяснил тем, что дуэль никаких последствий не имела.

10 марта 1840 г. Михаил Юрьевич был арестован и сопровожден на гауптвахту, где пробыл до 13 апреля. Назначили дело «О поручике лейб-гвардии гусарского полка Лермонтове, преданном военному суду за произведенную им с французским подданным Барантом дуэль и необъявление о том в свое время начальству».

Следом, по собственному заявлению, был арестован и А. А. Столыпин (Монго). Биографы поэта отмечают, что с этого времени между друзьями наблюдается значительное охлаждение отношений. И хотя Столыпин (Монго) в 1841 г. вновь оказался секундантом на дуэли Лермонтова, но тогда он уже не скрывал, что симпатии его полностью находились на стороне Мартынова. Даже после гибели поэта Монго продолжал поддерживать дружеские отношения с Мартыновым.

Эта версия находит поддержку далеко не у всех исследователей. Так Е. И. Яковкина [200] Елизавета Ивановна Яковкина (1889–1982) — видный исследователь жизни и творчества М. Ю. Лермонтова, директор музея «Домик М. Ю. Лермонтова» в Пятигорске с 1937 по 1951 г. опровергла ее на основании материалов первого биографа поэта — профессора Павла Александровича Висковатого (1842–1905). В частности, она написала: «Но вряд ли поселился бы поэт в одном домике с Монго, если бы не питал к нему… уважения… [201] Яковкина Е. И. Последний приют поэта: Домик М. Ю. Лермонтова. Ставрополь: Кн. изд-во, 1970. Далее цитируется по этому изданию. «Он-то (Столыпин-Монго. — В. Е.) и вел все хозяйство в «Домике»».