Петер Энглунд - Первая мировая война в 211 эпизодах

Четыре дня назад итальянская армия, ценой неимоверных усилий и гигантских потерь, наконец-то заняла австрийский город Герц на реке Изонцо и переименовала его в Горицу. Так он называется и сегодня.

Это слабое и нестабильное государство, еще до 1914 года служившее разменной монетой для русского и британского империализма, было разделено на зоны интересов. Начало войны только ухудшило положение. Буквально через несколько месяцев британские войска оккупировали узловой пункт на персидском побережье, имевший важное значение для добычи нефти, и Германия немедленно отреагировала на это, активизировав свою пропаганду и деятельность агентов в этом районе. И когда персидская жандармерия, под руководством инструкторов, шведских офицеров, в ноябре прошлого года оказалась под контролем немцев, русские войска тотчас же вторглись в страну. И русская дивизия вскоре уже стояла в Тегеране.

Офицера Перси Сайкса не следует путать с политиком Марком Сайксом, который несколько ранее, в том же году, заключил секретное соглашение с французским дипломатом Франсуа Жорж-Пико (договор Сайкса — Пико), по которому соответствующие страны договаривались после войны совершить раздел Османской империи и передать большую часть ее территории под прямой контроль России, Великобритании и Франции. Среди прочего, Месопотамия должна была достаться англичанам, Ливан французам, а Армения — русским. A War to end all Wars , разумеется. Результатом этого соглашения стало, как всем, к сожалению, известно, — если заимствовать название книги Дэвида Фромкина, — A Peace to end all Peace .

На самом деле это не так. Вступление Румынии в войну скорее стало обузой для союзников, в особенности для России, которая была вынуждена посылать свои войска на юг, в дорогостоящей и бесполезной попытке помочь новоиспеченному союзнику. Румынская армия оказалась внушительной только на бумаге. Она стяжала славу в двух Балканских войнах 1912–1913 годов, но, как показала практика, славу незаслуженную. Румынским солдатам не хватало оружия, или же оно было устаревшим. Большинство было одето в разноцветную форму образца XIX века. Командный состав отличался слабостью, неопытностью и подчас занимался не тем, чем нужно. Один из первых указов в румынской армии после мобилизации гласил: только офицеры в чине выше майора имеют право применять светомаскировочные меры на поле боя. Вступление Португалии в войну в марте этого года тоже не означало усиления рядов союзников.

Эта операция, так же как и британское наступление на Сомме, была начата в ответ на призывы о помощи со стороны осажденных союзников. Французов теснили под Верденом, итальянцев выдавливали с плато Азиаго. И когда Брусилов внял мольбам своего командования и предложил начать всеобщее наступление при минимальных резервах, нашлись коллеги, которые скептически покачали головой. Этот план — чистое безумие. Всем ясно, что наступление должно быть подкреплено массивным численным превосходством в живой силе, контролем над воздушным пространством, миллионами снарядов и тому подобное.

Сражения были, собственно говоря, не столько дуэлью между окопавшейся пехотой и пулеметами противника и войсками и артиллерией атакующих, сколько между резервами оборонявшихся, быстро перебрасываемыми по железной дороге в нужное место, и медлительным штурмовым авангардом, с плетущейся в хвосте артиллерией, которую так тяжело было везти по земле, сплошь изрытой снарядами.

Помогло и то, что Брусилов атаковал австро-венгерскую армию, отличавшуюся “прямо-таки испано-габсбургским равнодушием и некомпетентностью” (если процитировать Нормана Стоуна). К тому же сеть железных дорог здесь была менее разветвленной, а количество войск — значительно меньше, чем на Западном фронте. (Что частично объясняет, почему война на Восточном фронте велась гораздо более мобильно.) Многие дивизии Центральных держав большую часть времени провели в поездах, перебрасываемые некомпетентными командирами из одного уязвимого места в другое; Лобанов-Ростовский испытал эти перемещения на себе во время прошлогоднего февральского наступления. Кроме того, многие германские или австро-венгерские части прибывали сюда измотанные и изрядно поредевшие в верденской мясорубке или после тяжелых боев на плато Азиаго.

В той мере, в которой вообще может быть названо ребяческим то, что несет с собой смерть.

Несколько примеров того времени. Публикация статьи под названием “Мы не побеждены” приостанавливается, точно так же изымается и фрагмент из другой статьи о том, что в войне уже погибло около пятисот тысяч французов. Пресекаются любые намеки на то, что союзники выигрывают на затягивании войны, что в Румынии умерло огромное количество маленьких детей. Запрещены любые дискуссии о зондировании немцами вопроса о мире. Можно цитировать только крайне националистические и экстремистские германские газеты, чтобы продемонстрировать, что таковы взгляды всех немцев. Из официальной британской кинохроники о сражении на Сомме, показанном во Франции, были вырезаны некоторые сцены, в том числе самая известная: солдаты поднимаются из окопов, и один из них падает назад, сраженный пулей. (Следует отметить, что эта сцена, скорее всего, была постановочной.)

Дата несколько неточная. Возможно, это было днем раньше.

Деньги их не интересуют. У них и так предостаточно обесцененных немецких бумажных банкнот.

Бьюкенен, вероятно, имеет в виду военные будни, а может быть, окружающую природу. Именно этот его текст содержит неясности. Скорее всего, он писал это во время лихорадки.

Как показал Айан Гейтли, в предвоенной Европе росло число ограничений на курение табака, но война нарушила эту положительную тенденцию. В 1914–1918 годах выкуривалось огромное количество табака, и он даже входил в солдатский паек. Британские солдаты в 1914 году получали около пятидесяти граммов табака в неделю, в то время как их немецкие противники — две сигареты или сигары в день. (На британском флоте количество выдаваемого табака было вдвое больше, чем в армии. И если дело обстояло так же на немецких кораблях, то можно понять страдания Штумпфа.) Табак стал неотъемлемым атрибутом посылок от благотворительных организаций и родственников. Совокупность факторов обусловила популярность курения, свидетельство чему — постоянные сетования на нехватку табака и восхваления его на страницах французской солдатской газеты “Ля Байоннетт”. Легкий наркотический эффект от курения плюс тот факт, что курильщику было чем занять себя в сложной ситуации, явно снижали степень нервозности у многих. Для командования было немаловажно, что курение притупляло чувство голода. Наконец, табачный дым помогал заглушить трупный запах; случалось, что в воинских частях, сидевших в окопах, заваленных гниющими трупами, табак выдавался сверх положенного.