Орландо де Руддер - Альфред Нобель

Идей у Нобеля было много. Говорили, что в конце жизни весь его опыт, все беседы и размышления и все интересующие его проблемы перемешались в его голове. Он был просто вдохновлен идеей использования воздушного шара в картографии: «Я хочу запустить небольшой воздушный шар, — писал он Шольману за четыре месяца до смерти, — оснащенный камерой с парашютом и часовым механизмом. На определённой высоте камера должна автоматически отделиться и опуститься на землю. Так я получу изображение местности [53]».

Однако, по мнению Нобеля, дальнейший прогресс в путешествиях по воздуху был связан не с воздушными шарами. Подобно Виктору Гюго, он предвидел, что скоро в небо поднимутся летательные аппараты, которые будут тяжелее воздуха. Он писал в 1892 году: «Меня очень увлекает воздушная навигация, но я не думаю, что эту проблему можно решить при помощи воздушных шаров. Для птицы достаточно лёгкого взмаха крыльев, чтобы оторваться от земли. И в этом, конечно, нет никакого волшебства. То, что может птица, может и человек. Обыкновенная коноплянка долетает из Парижа до Сан-Ремо за какие-нибудь три часа — скоро появятся такие средства передвижения, которые будут преодолевать то же расстояние за то же самое время, а может быть, даже быстрее».

Этот великий путешественник, с юношеских лет разочарованный в океанах из-за мнимости их величия, по-прежнему презирал незначительность этого мира, греша, как это ни парадоксально, «мелочностью» совсем другого рода, в каком-то смысле «мелочностью» в высшей степени: «С тех пор, как электричество и мысль обрели такую мощь, что облетают Землю за четверть секунды, я испытываю необоримое презрение к до смешного маленьким размерам земного шара. С тех пор мои интересы изменились, и теперь меня привлекает мир куда более скромный по своим размерам — мир атома. Форма, движение и предназначение атома — точно так же, как и индивида, и клетки, — а также его место в жизни универсума занимают все мои мысли».

А по поводу этого избытка идей и интересов Нобель говорил следующее: «Если среди тысячи идей, которые возникают у меня в течение года, хотя бы одна хороша, я удовлетворён полностью».

Можно сказать, что он изобрёл нефтепровод, так как именно он предложил своему брату Людвигу, который жил тогда в России, идею такого способа доставки нефти с месторождения или нефтеперерабатывающего завода в пункт назначения. Кроме того, он же подал Людвигу идею использовать на кораблях не паровые котлы, а двигатели внутреннего сгорания.

Другими словами, резиденция Нобеля в Сан-Ремо оказывала самое благотворное влияние не только на здоровье хозяина и плодотворность его философских размышлений, но и на его интеллектуальную активность.

Альфред Нобель принадлежал к числу тех внутренне организованных людей, которые несмотря ни на что находят время для чтения. А читал он много, даже очень много, если учесть, как много он работал и размышлял над своими проектами. Его библиотека состояла в основном из технических сочинений. Он постоянно приобретал новые книги, принадлежавшие перу как тех учёных, творчество которых он знал и ценил, так и тех, с деятельностью которых он был знаком мало.

Однако в его библиотеке всегда находилось место и для художественной литературы. Здесь Нобель был сторонником всего изящного. Он не любил натурализм и некоторых современных ему французских писателей. Не любил он и Золя: его книги оставляли Нобеля равнодушным. Он восхищался сочинениями Мопассана, Гюго, которого, кстати, он неоднократно принимал у себя на авеню Малакофф, Бальзака и Ламартина. А его жизнь в России привила ему любовь к русской литературе, особенно к Гоголю, Достоевскому, Толстому и Тургеневу, которого он оценивал выше всех.

Но особую любовь он питал к скандинавской литературе. Так, например, он очень внимательно следил за творчеством Юнаса Ли (1833–1908), несмотря даже на немного резкий реализм его романов, изображавших обыденную жизнь норвежского народа. Это было, пожалуй, самое любимое его чтение. Ли изображал психические силы тёмной стороны человеческого сознания, в чём его понимание человека сближалось с фрейдовским, и называл эту сторону «троллем». Это слово послужило ему в качестве названия для одного из сборников сказок, в которых эти таинственные силы изображались так, что Нобелю они не могли не понравиться. А у его книг было две черты: они были реалистичными и в то же время содержали в себе фантастический элемент.

Как и Бьёрнсон, о котором мы ещё скажем, Ли испытал сильное влияние Георга Морриса Когана Брандеса (1842–1927). Этот датский писатель и критик, статьи которого отличались особенной резкостью, был гегельянцем, будучи учеником Тэна и Сенг-Бёва, он рьяно защищал реализм и натурализм. Он стремился к тому, чтобы литература служила прогрессу, и поддерживал писателей, творчество которых было демократично. Кроме того, он оказал значительное влияние на развитие социалистического движения в Скандинавии.

Другим любимым писателем Нобеля был Бьёрнстьере Бьёрнсон, который, как известно, стоял у истоков норвежского национального движения. Под влиянием Брандеса он отказался от своих христианских убеждений и стал исповедовать гуманистические воззрения. Убеждения Бьёрнсо-на были очень близки Нобелю. Перу этого автора принадлежали романы о крестьянской жизни и исторические труды, а также пьеса «Поль Ланге и Тора Пасберг», которую он написал под влиянием потрясения, пережитого им после самоубийства друга. В 1903 году, уже после смерти Нобеля, Бьёрнсону была присуждена Нобелевская премия в области литературы.

Другой сторонник идей Брандеса, датский романтик Адам Готлоб Эленшлегер (1779–1850), прославился прежде всего тем, что изучал скандинавскую мифологию и перевёл на датский язык «Волшебную лампу Аладдина». Брандес считал, что именно Эленшлегер пробудил духовную жизнь Дании. А духовная жизнь была целью существования Нобеля, окруженного грубым материальным миром, то есть тем, что делало идеал недостижимым.

Эсайас Тегнер (1782–1846), шведский патриот, сначала воспевал Наполеона, а затем добивался объявления войны России, которая, по его мнению, незаконно присоединила к себе Финляндию. Его перу принадлежит сборник «Сага о Фритьофе», в котором он в духе Оссиана перелагал древние северные легенды.

Если же вспоминать более знаменитых писателей, то одним из наиболее любимых среди них для Нобеля был Ибсен. Здесь же следует назвать и Ганса-Христиана Андерсена с его грустными и иногда немного леденящими душу сказками, Вольтера, Байрона и Шиллера. И конечно же Шелли.