Соломон Кипнис - Записки некрополиста. Прогулки по Новодевичьему

Мухина до конца жизни делала попытки изменить эту ситуацию, но безрезультатно.

И даже при столь неудачном расположении скульптура Мухиной стала одним из впечатляющих памятников-символов столицы.

(2-28-16)

Вернувшись из эмиграции (1918-1923), граф Толстой Алексей Николаевич(1883-1945) свой талант большого писателя весьма целенаправленно использовал для завоевания авторитета и симпатии у Сталина. И довольно быстро преуспел — стал во главе официальной советской литературы, вторым человеком после Горького.

О конформизме «товарища-графа» прямолинейней, чем это сделал его сын, композитор Дмитрий Толстой, пожалуй, не скажешь: «Да, конечно, он продал душу дьяволу. Не то чтоб по сходной цене, а по самой дорогой. И получил сполна. Однако ж все-таки продал. И, конечно, это не будет забыто... Мой отец точно наметил пункты, по которым можно было угодить тирану, и написал пьесу «Путь к победе», повесть «Хлеб» и дилогию об Иване Грозном». После сказанного нетрудно будет представить себе, как тряслись поджилки у Толстого, когда произошла следующая история...Но сначала небольшое отступление.

У Толстого, после того как его женой стала поэтесса Крандиевская Наталья Васильевна, появился пасынок Федя (сын Натальи Васильевны от брака с Федором Акимовичем Волькенштейном). Впоследствии Федя, или Фефа, как его называли родные и друзья, стал известным ученым, физико-химиком.

Я как-то попытался привлечь Волькенштейна Федора Федоровича (1908-1985) в авторы журнала «Наука и жизнь». Но, несмотря на все мои уговоры, от предложения написать научно-популярную статью отказался («не интересно»). Видя мое огорчение, решил «подсластить» отказ и поведал мне ту самую историю, которая так напугала отчима.

А вот и сама история....

В 1933 году в одну из очередных поездок из Ленинграда в Москву, посещая дом Горького, Алексей Николаевич Толстой взял с собой пасынка Федю.

В разгар вечера, на котором собралось немало писателей, музыкантов, актеров, к Горькому приехал Сталин с Ворошиловым. Расселись за большим столом. Наступило тягостное молчание. Прервать его решился Толстой.

Дальнейшее воспроизвожу по сохранившейся записи рассказа самого Федора Федоровича:

«Алеша (так Ф.Ф. называл отчима — прим. автора) говорил цветисто. Что говорил, точно не помню, так как я уже порядочно выпил, но, кажется, речь шла о какой-то колеснице истории, о появлении великого человека в скромном френче и сапогах, вершащего судьбы могучей державы, наконец, о литературе.

И тут Сталин прервал Алешу и сказал:

— Ну, в литературе я не разбираюсь. Я в литературе человек отсталый.

Тут меня что-то озарило. Мне очень захотелось, чтобы растопился сковывавший всех лед, чтобы стало, как час назад, просто, шумно и весело. В моем полупьяном мозгу пронеслась мысль: нужна шутка! Тут я наполнил бокал, протянул его Сталину и сказал:

— Ну, так выпьем за Отсталина!

Настал жуткий миг всеобщего молчания. Горький, пивший чай, остановил чашку на полдороге ко рту, глаза его остекленели. Видимо, тишина была так угрожающе страшна, что все сразу зашумели, застучали вилками и ножами, кто- то попросил передать салат, кто-то попросил еще вина, люди заговорили друг с другом. Стало ясно: всем захотелось скорей затолкать этот миг в прошлое, заслонить его чем-нибудь.

Сталин посмотрел на отчима, прищурился и повел трубкой в мою сторону, сказав:

— А он у вас мужик хитрый!

Шум за столом не прекращался; я был очень доволен, решил, что хорошо скаламбурил и добился, чего хотел: разбил лед отчуждения. Остаток вечера прошел весело. Мы со Сталиным заводили патефон...

Ночью нас подвозили домой на правительственной машине. Алеша уткнулся носом в шубу, нахлобучил на брови шапку и мрачно молчал. Дома я спросил его:

— Правда, весело сегодня было? Но что ты такой мрачный?

— Ты — идиот, — ответил он, — ты вообще понимаешь, что ты наделал?

— О чем ты? Ах, это о моем каламбуре. Но ведь товарищ Сталин — человек интеллигентный, он должен ценить шутки и остроты.

— Интеллигентный!.. Ха! Боже мой, как ты глуп! Понимаешь, ты или нет, что все мы были на краю пропасти?! Я еще не знаю, чем все это кончится. Болван несчастный!..

Но, как ни странно, ничего страшного в моей жизни не произошло».

Добавим: и у Алексея Николаевича Толстого тоже — как был граф в фаворе у вождя, так до конца дней своих и остался.

(2-30-19)

Отваги ратной Бакланову Глебу Владимировичу(1910- 1976) занимать не приходилось. Боевое крещение получил еще в советско-финляндскую войну. С первых дней Великой Отечественной на фронте — командир полка, дивизии, корпуса. Части под его командованием первыми вышли на Эльбу, где произошла памятная встреча с американскими войсками.

Войну закончил гвардии генерал-майором, Героем Советского Союза.

В мирное время был начальником Управления физической подготовки и спорта Вооруженных Сил СССР, не зря ведь в юные годы стал мастером спорта по гимнастике. Потом снова на высоких командных должностях. В отставку ушел в чине генерал-полковника. Со спортом не порывал — возглавил Президиум Федерации гимнастики СССР.

Но вот в одной жизненной ситуации смелость Бакланов сознательно не проявил.

...Они расстались, когда ему едва исполнилось 16, а красавице Ольге, его родной сестре — 33.

Ольга Бакланова, заслуженная артистка Республики, звезда русского драматического и музыкального театра, которую Немирович-Данченко считал «самой талантливой актрисой МХАТа», в 1926 году навсегда уехала в США. Там играла в театрах, снималась в кино, стала звездой Голливуда.

В семье Баклановых, понимая, чем может обернуться в сталинское время связь с родственницей-эмигранткой, на Ольге поставили крест, о ней даже не говорили, фотографии уничтожили, и сам факт ее существования вообще отрицался.

А Ольга всеми силами стремилась связаться с оставленной семьей. И тот факт, что США и СССР стали во время второй мировой войны союзниками, вселил в Ольгу надежду на успех. Но, увы! Ее письма и посылки возвращались обратно — мать Ольги упорно заявляла, что никакой Баклановой Ольги не знает. Карьера сына-генерала была дороже всего.

Истинную причину происходившего Ольга узнала от сестры жены Глеба, которая в войну приезжала в Нью-Йорк в командировку и все ей объяснила....

Ольга умерла в 1974, Глеб — в 1976. Так они и не встретились.

(2-31-2)

7 (20) ноября 1910 года на станции Астапово скончался Лев Николаевич Толстой. Маску великого писателя снимал скульптор Меркуров Сергей Дмитриевич(1881 -1952).Это была первая его такая работа. А потом он снял маски: Сурикова, Свердлова, Тимирязева, Ленина, Фрунзе, Дзержинского, Маяковского, Андрея Белого, Клары Цеткин, Куйбышева, Ильи Ильфа, Булгакова, Калинина...