Сирил Паркинсон - Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера

— А что будет, если мистер Уолкер нас услышит? — прошептал он.

— Не услышит, — успокоил его Хорнблауэр, — он же глух, как пень!

Чарльзворт повеселел, когда вспомнил об этом, но сердце у него вновь замерло, когда он вдруг услышал оклик с «Графтона».

— Окликают дежурную шлюпку, — вновь успокоил его Хорнблауэр, — она обходит «Графтона» со стороны берега.

Через десять минут гичка была уже привязана на старом месте, а Хорнблауэр со своим свертком молча поднимался по штормтрапу. Через минуту он исчез под палубой, а Чарльзворт на цыпочках возвратился в свою койку. Когда лег, то услышал что со стороны «Уорспайта» донеслись звуки колокола — пробило пять склянок, — и успел удивиться, почему такие же звуки не прозвучали на «Модесте». Чуть позже вспомнил: ведь у них нет колокола! Вот завтра кое-кому за это достанется! Когда Дик завернулся в одеяло, то с радостью подумал, что, по крайней мере, сам он в этом абсолютно не виноват.

Шлюпка командира ожидала в назначенное время, а заместитель командира и Хорнблауэр, одетые соответствующим образом в парадные мундиры, стояли у входного порта. Капитан Финч с горечью взглянул на них, отвечая на приветствие, и сошел в шлюпку, сопровождаемый свистками вахтенных. Двое офицеров также заняли свои места, и через несколько минут они уже были у борта «Короля Уильяма». Снова послышались свистки, и капитан Финч отдал честь капитану Харгривсу, который и проводил его вниз, в помещения коммодора. Заместитель командира и Хорнблауэр ожидали снаружи, прогуливаясь по палубе, а время ожидания для них тянулось бесконечно. Нам уже не суждено узнать, что было сказано командиру и заместителю командира «Модеста», однако беседа с Хорнблауэром стала в Портсмуте легендарной и была подробно — или, во всяком случае, полностью — описана в дневниках Джошуа Хоутона, который в качестве адмирала был в те времена комендантом порта ( См «Воспоминания вице-адмирала сэра Джошуа Хоутона», изданные его племянником, преподобным Марком Хоутоном, из Ариель Колледжа, Оксфорд, Лондон 1843, стр.229 ). Конечно, он не был ее свидетелем и лишь повторил то, что ему рассказал сам Мак Таггард, однако можем быть уверенными, что его рассказ заслуживает доверия:

«Все плавбазы, госпитальные суда и другие небоевые единицы в порту Портсмут находились под непосредственным началом коммодора Джеймса Мак Таггарда, который прилагал все старания, чтобы все эти старые корабли содержались и охранялись соответствующим образом. Для этого дежурная шлюпка патрулировала акваторию, проверяя бдительность несения вахт. Если же на каком-либо из этих старых кораблей не отвечали на оклик, инструкция, выданная старшине дежурной шлюпки, приказывала ему забрать какой-нибудь предмет с этого корабля, который можно было бы легко использовать в качестве вещественного доказательства небрежного несения вахты. Один из таких кораблей охранялся столь плохо, что команде дежурной шлюпки действительно удалось забрать с него даже корабельный колокол. Довольный получением столь явного и несомненного доказательства вины, старина Мак Таггард вызвал командира, офицера, вахта которого приходилась на то время и его помощника-мичмана. Если бы их вызвали сразу же, всех виноватых могло бы ожидать серьезное наказание, однако некоторые другие дела привели к тому, что Мак Таггард начал действовать только спустя сутки, а очередной ночью мичман соответственным образом воспользовался. Так случилось, что этим мичманом был никто иной, как Горацио Хорнблауэр, которому в то время было семнадцать или восемнадцать лет и который в морском деле был совсем новичком. Когда пришла его очередь предстать перед лицом коммодора, стало ясно, что заместитель командира «Модеста» постарался свалить всю вину на своего молодого помощника. После добрых пяти минут, в течение которых ему был сделан суровый выговор, мичману предложили объясниться. На столе в каюте стоял корабельный колокол, проклятое доказательство пренебрежения службой, беспрецедентного в истории Королевского военно-морского флота того времени. Что мичман может сказать в свою защиту? Наверняка, коммодор ожидал каких-то оправданий, ссылок на молодость и недостаток опыта, но мичман не оправдывался. Он ответил всего лишь одной фразой:

— Будьте добры удостовериться, сэр, что исчез также и ваш коммодорский брейд-вымпел!

Повисла страшная тишина, а коммодор пристально посмотрел на командира своего собственного флагманского корабля.

— Брейд-вымпел действительно исчез сегодня утром, сэр — вынужден был признать тот, — полагаю, ночью ветер унес его за борт. Я уже обратился в интендантскую службу порта за новым. Прошу прощения, что не доложил об этом, сэр!

Коммодор вновь взглянул на мичмана, его брови поднялись еще выше. С минуту он молча смотрел на молодого офицера, а затем рявкнул:

— Прошу его принести сюда!

— Есть, сэр! — откликнулся Хорнблауэр и исчез.

Еще до захода солнца эта история стала известна всему Портсмуту, а корабельный колокол уже без дальнейших пояснений вернулся на свое штатное место.»

Наверняка все это так и было, но Хоутон не рассказал всей истории до конца, возможно потому, что просто не знал, чем она закончилась. Несколькими днями позже в Портсмут прибыла «Аретьюза» (38 пушек), известный фрегат, под командой уже известного моряка, сэра Эдварда Пеллью. Вообще-то, «Аретьюза» базировалась на Фальмут, но Пеллью хотел осмотреть «Неустанный», поскольку намеревался просить о назначении на этот корабль, как только он будет готов к выходу в море. Мак Таггард, с которым Пеллью некогда вместе служил во время последней войны, пригласил капитана на обед и за вином рассказал ему историю о колоколе и о вымпеле, историю, которая некоторым образом компрометировала и его самого. Пеллью заинтересовался ею и спросил, кто такой этот мичман. Имя Хорнблауэр ничего ему не говорило, зато многое сказало название «Модест». Что же делал этот энергичный молодой человек на старой плавбазе, замершей на вечном якоре? Мак Таггард, вспомнил, возможно, с некоторым усилием, что Хорнблауэр дрался на дуэли с другим мичманом, в результате чего их пришлось разделить. Еще более заинтригованный, сэр Эдвард попросил капитана Финча прислать Хорнблауэра к нему на «Аретьюзу». Разговор, который произошел между ними, стал поворотным пунктом в карьере Хорнблауэра и спустя много лет, он так описывал его своему другу:

Пеллью:

— Мне рассказывал о вас коммодор из Портсмута. Меня интересует, что вы делаете на «Модесте». Это же строевая служба, на которой молодой человек не может познать морскую практику. Вы теряете время!