Лаврентий Гурджиев - Сталин шутит…

Сталин, возмущенный недостойной позицией Н.К. Крупской:

– Передайте ей, что если она не порвет с троцкистами, то мы подыщем Владимиру Ильичу другую вдову.

Басня это или нет, но существуют следующие высказывания Сталина о Крупской после некоторых ее опрометчивых слов и дел:

– Спать с Лениным еще не значит разбираться в ленинизме.

– Спать с вождем еще не значит знать вождя.

Впрочем, антисталинст Н.С. Хрущев в своих воспоминаниях уверяет, что про вдову и вождя – это не анекдоты, а чистая правда. Не соображал, что этим возвышает Сталина, показывая интеллектуальную мощь справедливой сатиры.

На заседаниях Политбюро, откуда еще не изгнали Троцкого, Сталин любил доводить того, рассказывая анекдоты из еврейской жизни. Наконец, Троцкий не вынес намеков «этого недоучки», «этой блестящей посредственности в нашей партии» и потребовал прекратить антисемитские выпады.

– Ладно, – говорит Сталин, – расскажу анекдот из африканской жизни. Отправились однажды на охоту два негра: Абрам и Соломон…

Развязав в партии дискуссию, атакуя сталинский курс на построение социализма, троцкисты издевались, возмущались, кричали:

– Да вы хоть знаете, Сталин, куда заведет нас такая политика? Вы отдаете себе отчет, что ведете нас в тупик? Вы как собираетесь нас за собой повести?

Вождь отвечал, не задумываясь:

– Я вас не поведу. Я вас пошлю и очень далеко.

Масса антисталинских баек приписывается небезызвестному Карлу Радеку (Собельсону) – разоблаченному и осужденному в 1937 году яростному троцкисту и врагу народа. Пикантность ситуации, однако, в том, что столь же значительное количество анекдотов из сей массы выставляет вождя в выигрышном свете. Особенно, если учитывать всю последующую историю СССР и мира, где собельсоны проявили себя во всей своей сионистско-фашистской красе. Одна из самых популярных острот Радека:

– Моисей вывел евреев из Египта, а Сталин – из Политбюро.

Варианты концовки: вывел из ЦК, вывел из Кремля, вывел из правительства…

Верно. Неблагонадежных (если учтиво выражаться) начальников однородного этнического происхождения Сталин, действительно, вычищал из руководящих органов.

Недаром тому же Радеку якобы принадлежит такая сентенция середины 1920-х годов:

«В Центральном Комитете две закавыки: Троцкий и Зиновьев. Два заики: Рыков и Молотов. Два ошибало: Бухарин и Каменев. И один вышибало: Сталин».

Приписывают ему и этот каламбур:

«Со Сталиным трудно спорить: я ему цитату, а он мне – ссылку.

Отличный каламбур – ничего не скажешь. Только ведь так и надо бороться с болтунами и демагогами, привыкшими сыпать цитатами и дурить всех пустозвонством».

А уж как точно подметил сей ностальгический «хохмач» политическую атмосферу, сгущавшуюся над оппозиционерами, которых методично громил Сталин:

«Вначале Кремль пахнул чесноком, а теперь пахнет шашлыком».

Здесь мы имеем метафорическое отражение стереотипа массового сознания. Чеснок – излюбленный ингредиент еврейской кухни, шашлык – кавказской.

Сколько ненависти к вождю, который гнал их с теплых, насиженных начальственных должностей, открывая двери для управления государством, для руководства Рабоче-крестьянской Красной Армией, для занятий наукой, искусствами, тем, кто раньше был никем, а теперь стал всем! Сколько змеиного шипения в этом каламбуре! Возможно, он принадлежит не Радеку. Но однозначно – его подельникам по борьбе с советской, сталинской властью.

«Сталин – великий химик. Государственного деятеля может превратить в дерьмо, а из дерьма сделать государственного деятеля».

В тюремной камере сидят трое. Кто и за что?

Первый заключенный: «Меня посадили за то, что я ругал Радека, когда он расхвалил Сталина».

Второй заключенный: «Меня посадили за то, что я хвалил Радека, когда он обругал Сталина».

Третий отмалчивается, к нему пристают. Наконец он нехотя признается: «Я – Радек».

Ходили настойчивые слухи, что Сталин владеет методами гипноза и вообще экстрасенс. Однажды он шел по коридору, где стояла вся компания: Троцкий, Зиновьев, Каменев и Бухарин. «Сами сволочи!» – бросил он, поравнявшись с ними. «Но, Коба, мы ничего тебе не сказали», – возмутился интеллигентный Бухарин. «Зато подумали», – оборвал его Сталин. Компания старалась больше ему на глаза не попадаться.

Троцкого сняли со всех постов, но его люди еще затаились в верхах власти. Однажды ему нашептали, что сегодня в ЦК Сталин порол чушь. Главарь оппозиционеров сразу повеселел. Но когда он выяснил, что чушь при этом отчаянно визжала и во всем сознавалась, то загрустил. Опять один из его сподвижников был разоблачен.

Как известно, Троцкого сначала сослали в Алма-Ату, куда он с огромным багажом долго добирался на поезде. Молотов по этому поводу съязвил: «Тише едешь – дальше будешь». «Дальше едешь – тише будешь», – уточнил Сталин.

Когда в 1929 г. Троцкого выслали из СССР, он некоторое время пробыл в соседней Турции. Однажды он услышал, как продавцы газет на улице кричат о какой-то сенсационной публикации: «Мертвый Ленин, мертвый Ленин!» Троцкий равнодушно махнул рукой и сказал приставленным к нему туркам, что, ясное дело, Ленин давно умер, иначе он, крутой Троцкий, пока был бы в Москве. В следующий раз продавцы газет закричали о другой сенсации: «Мертвый Сталин, мертвый Сталин!» Троцкий пренебрежительно сказал туркам, что это неправда и пояснил, что если бы Сталин умер, то он, крутой Троцкий, уже был бы в Москве. Но однажды на улице газетчики раскричались: «Мертвый Троцкий, мертвый Троцкий!». Вот тогда-то Лев Давыдович забеспокоился и стал собираться в дорогу, чтобы обосноваться где-нибудь совсем далеко.

Сначала в партии возникло левое крыло – троцкистская оппозиция. Потом возникло правое крыло – бухаринская оппозиция.

И тогда Сталин обратился к оппозиционерам: «Теперь, когда у вас есть оба крыла, почему бы вам не полететь к чертовой матери!»

Последним пристанищем Троцкого стала Мексика. Как символ его бессильного злобствования в изгнании предстает антисталинский, а на самом деле антитроцкистский анекдот.

– Когда я умру, похороните меня в Мексике, но только х… отдельно от тела.

– Зачем?

– Узнает Сталин, что Троцкого похоронили и скажет: «Ну и х… с ним!» И ошибется.

«Дерьмо!» – грубо, коротко и справедливо отозвался Сталин, узнав о предательстве Генриха Ягоды. «Дерьмо!» – снова грубо, коротко и справедливо отозвался Сталин, узнав о возмутительных действиях Николая Ежова. Вождю кто-то робко возразил, что нельзя, мол, так резко о людях из органов. «Дерьмо тоже из органов, из самых что ни на есть внутренних органов», – дал отповедь Сталин. И добавил, как бы предостерегая: «Ну ничего. Зато сейчас у вас будет цветок душистых прерий – Лаврентий Палыч Берия» [25].