Юлия Андреева - Триумвират. Творческие биографии писателей-фантастов Генри Лайон Олди, Андрея Валентинова, Марины и Сергея Дяченко

В общем, все без исключения отдавали себе отчет в том, в какой стране мы живем. А тут самые настоящие, честные выборы по комсомольской линии. При этом можно не слушать партбюро, проявляя собственную инициативу. Можно выпускать стенгазету, чем Андрей почти сразу же и занялся. В общем, вели нормальную студенческую жизнь, а не ходили строем под барабан. «Я уловил глоток свободы, прежде такой истфак и был, я пришел уже под конец этой свободы. Это, конечно, было связано с тем, что несколько лет деканом был Сидельников Степан Иванович».

Особенно эта свобода начала ощущаться, когда ее стали душить. Когда Андрей учился на четвертом курсе, власти спохватились, разом взявшись и за студентов, и за профессуру. Пытались и Андрея Шмалько на чем-нибудь недозволенном подловить, но не вышло.

После смерти любимого всеми декана, профессора передрались между собой за освободившийся руководящий пост. Студенты втихомолку делали ставки на то, кто сядет на царство. В результате долгих «кровопролитных» боев победителя не оказалось, благодаря чему на целых два года университет остался вовсе без декана. Межвластие таило свои, до поры, до времени припрятанные в лабиринтах Универа, сюрпризы. Последнее будоражило воображение и потому радовало. В общем, несмотря ни на что – хорошо жилось.

А потом, чеканя сапогами, пришел порядок, но к тому времени Андрей уже значился в выпускниках, позади оставались счастливейшие годы жизни. За время обучения переформировали кафедру, на которой учился Андрей Шмалько. Теперь она уже не носила привычное имя «древнего мира и археологии», называясь «древнего мира и средних веков».

На пятом курсе обучения на студента А. Шмалько было заведено самое настоящее политическое дело. Но сторона обвинения была слабо подготовлена, улик собрано ничтожно мало, следствие проведено спустя рукава. Не потому, что ленились, просто ненависть и злоба имеют мало общего с трезвым расчетом. Андрея Шмалько обвиняли в том, что в выпускаемой им несколько лет подряд стенгазете вдруг усмотрели криминал: Настоящую антисоветскую поэму. Поэма превосходила самые смелые ожидания антисоветчиков и могла бы не только обеспечить ее автору благополучный вылет и из комсомола, и из Университета, но и…

Самое смешное, что к тому времени Андрей ушел из редакторов и не отвечал за своего преемника на этом посту. Тем не менее, скандал разразился страшный, к ответу была призвана не только редактор, но и все, кто имел хотя бы косвенное отношение к стенгазете. От редактрисы требовали выдать имя автора поэмы, но она уперлась, отказавшись сотрудничать и предавать своих. Когда на ковер вызвали Андрея, он только и мог, что таращить большие честные глаза, откровенно удивляясь: «А я-то тут при чем?».

– Они так огорчились, – вспоминает Андрей Валентинович, – так огорчились, но я уже отвечал за науку в комсомольском бюро. Очень хотели скушать, но все что могли сделать, это не взять меня в аспирантуру.

Как не взять, когда у выпускника А. Шмалько средний балл 5 и 0! Для тех, кто не понимает, – самая круглая пятерка на всем курсе! По правилам, он шел первым по распределению и проходил в аспирантуру, как сказали бы теперь, по умолчанию.

Но строптивого студента было необходимо хоть как-то наказать, поэтому его действительно не взяли в аспирантуру, сбагрив работать в школу.

Андрей Шмалько закончил университет в памятном 1980 году. За год до этого произошла революция в Иране, идет война в Афганистане, в Москве олимпиада, которую бойкотирует ряд государств, за этот самый Афганистан. Кое-кто из бывших одноклассников и соседей уже встали под ружье. Кого-то из них, возможно, уже нет на этом свете. Слухи ходят страшные. Всех выпускников до единого отправили на обычные трехмесячные сборы от военной кафедры в Университете. А тут еще и для полного комплекта наметилась конфронтация с Польшей. В результате – трехмесячные сборы затянулись.

Всех лихорадит, разговоры только о том, получится ли, хотя бы ненадолго, вернуться домой, или сразу отправят куда-нибудь еще. Куда? Не в Афганистан – это понятно. Нужны они там без соответствующей подготовки, а вот во внутренних округах, особенно после того, как офицеров отправят воевать… очень даже вероятное предположение. В общем, хорошо тогда понервничали, летом 1980 года. Была реальная возможность не попасть на гражданскую службу, собственно те, кто состоял в партии, как раз и поехали в округа. Андрей Шмалько был беспартийный, и это его спасло. Потому как просто лейтенант никому не был нужен, а партийный – это уже политработник. В общем, партия сказала… кое-кто из имеющих к тому времени партийные билеты студентов, строем двинулся в указанном им направлении.

Тем не менее, войны с Польшей так и не произошло, и осенью не 1 сентября, как это было все года, а лишь к октябрю, выпускники вернулись домой, чтобы либо продолжить учебу в аспирантуре, либо поступить на работу по распределению.

Переодевшись в гражданку, пошел, согласно адреса в направлении, на первую в своей жизни работу и Андрей Шмалько. Любопытно, что студенту-отличнику, которому самое место в аспирантуре, не только не позволили продолжить обучение, но и не дали выбрать место работы.

– Я бы эту школу, куда меня засунули, ни за что не выбрал. Плохая школа. Плохая, потому что образцово-показательная с директором-«героем»! – Сетует Андрей Валентинович. – Я уже тогда понимал, что это такое, но не подумал, как тяжко придется. Дали бумажку с распределением – подписывай. Надо было попросить: «огласите, пожалуйста, весь список».

Почему плохо работать в образцово-показательной школе? Наверное, в РОНО сказали бы, что молодому учителю несказанно повезло. Школа на хорошем счету, не сходит с доски почета. Иностранцы приезжают, на цитадель знаний любуются, фотографируют, детишек жвачками да значками одаривают, из других школ и даже городов по обмену опытом то и дело наведываются. Директор, опять же, орденоносец, Герой соцтруда, в Райкоме партии с большими начальниками за руку здоровается. Живи – не хочу.

Но показушная школа – это не учебное заведение, в котором воспитывают заинтересованных в получении знаний детей, не лицей для маленьких гениев. Никому здесь не интересно научить ребят самостоятельно мыслить и приходить к пусть парадоксальным и подчас неправильным, но зато собственным решением и выводам. Учеников этой школы учили стоять во фрунт и четко выполнять ряд команд (отдавать пионерский салют, «правильно» и совершенно одинаково отвечать на вопросы, докладывая о любых непорядках в учительскую. Безликие и одинаковые, они не вызывали симпатии, равно как и желания задерживаться в школе после уроков, подтягивая отстающих или дополнительно занимаясь с особо одаренными. Во время визита иностранных делегаций прерывались все занятия, директор бегал по коридорам, тревожно звеня начищенными медалями и делая страшные глаза, мол, «не подведите хлопцы, не опозорьте перед иноземцами». После иностранцев приезжала какая-нибудь комиссия, потом шефы с подарками, и все повторялось сначала.