Валерия Троицкая - Телеграмма Берия

Жить было бы невозможно, если бы наш институт не выступал в роли театра комедии. У нас теперь военизированная охрана. Каждый день на проходной сидят по два милиционера. Одна пара вежливо-доброжелательная: «Проходите, проходите, я Вас уже знаю. Доброе утро». Другая пара милиционеров — мрачно-агрессивная: «Пропуск».

Я отвечаю: «А я что, похожа на чеченского террориста?» И слышу в ответ: «А мне всё равно, покажет пропуск террорист, я его пропущу». Получают каждый по пять тысяч рублей, а я тысячу семьсот, не пойти ли мне в охранники?

Дома всё в относительном порядке. Танька (внучка) цветёт, Наташа (дочка) с переменным успехом борется со своей сосудистой системой, собака безошибочно определяет, у кого из гостей, сидящих за столом, есть дома любимый пёс, и кладёт морду на колени этого счастливца. Стареет глава всей нашей семьи, моя серая кошка Васька, худющая, зубы стёсаны. Впрочем, на шкаф со стола прыгает с лёгкостью и всю ночь поёт мне свои кошачьи песни о том, что ей выпала счастливая судьба: хозяева дураки, каких мало.

Крепко Вас целую. Кифу нежный привет. Ваша Г.Н.

6 октября 2000 года

Дорогая Валерия Алексеевна!

Не знаю, куда девается время, но куда-то оно исчезает с необыкновенной быстротой.

Да, все бывшие союзные республики, сбросив «иго» России и обретя самостоятельность, здорово потускнели. И иностранные гранты, которые им дают щедрее, чем нам, не помогают. Мы-то всё-таки на удивление всем и самим себе держимся.

У нас все помешались на книгах Б. Акунина. Это детективы из жизни высокопоставленных лиц девятнадцатого века. Как детективы они средние, но как экскурсия в девятнадцатый век великолепны.

Апрель 2001 года, Париж — Мельбурн

…Я не устаю (морально) получать искреннее удовольствие, болтаясь по Парижу, навещая любимые мною места, с которыми были связаны разные происшествия в моей жизни. Ведь многое случалось за мои многочисленные (25 раз) посещения этого любимого мною города. Езжу на метро во все уголки Парижа, посижу за столиком кафе с чашкой кофе и отправляюсь дальше. Наблюдаю, как ловко парижские мальчишки воруют еду на Елисейских полях в разных маленьких кафе, забитых народом. Ну, конечно, Париж, это что-то совершенно особенное, его улицы, бульвары, сады, гуляющая фланирующая публика и сидящие или работающие за столиками кафе люди создают какую-то особенную атмосферу, когда просто хочется жить и радоваться. А его музеи, им же числа нет… Не говоря уже о Лувре, музеях современного искусства, Родена, Миро, выставок того или иного художника или скульптора, например, Джакометти с его вытянутыми, поражающими впечатление скульптурами, еще есть множество небольших музеев <���…>.

Мы живём без больших перемен, уже видны первые признаки весны, распустились огненно-красные цветы на кустах (без листьев) и ослепительно бело-фиолетовые грозди цветов на деревьях, на которых тоже ещё нет листьев.

Киф держится молодцом, хотя, конечно, он несколько сдал, но так увлечён своей работой, что радуется, как мальчик, когда ему удаётся решить какую-то задачу, прибегает ко мне, глаза блестят, как у молодого человека, удивительно, как меняется его внешность в результате творческого озарения…

Я пока что держусь правила «поболит и перестанет» в отношении возникающих время от времени всяческих недомоганий — лишь бы не хуже.

У меня этот год оказался очень тяжёлым и грустным. Ушла из жизни — самая любимая моя, самое моё ценное человеческое австралийское приобретение — Нина Михайловна Кристенсен и ещё полячка Кристина, жена друга Кифа, хлопотунья, устраивавшая для нас почти русские обеды с голубцами, борщом, пирогами и, вообще, гораздо более близкая мне по характеру, чем все англосаксы, населяющие Австралию. С уходом этих двух женщин ушла возможность человеческого общения, к которому я привыкла в моей прошлой жизни. Нину Михайловну будут отпевать завтра в русской церкви, у неё было несметное количество друзей, как австралийцев, так и русских. И всем она сделала много добра — это был человек, естественно и беспредельно живший для других…

10 марта 2001 года

У нас по телевидению в передаче «Глас Народа» по НТВ тошнотворные разговоры о патриотизме, начиная «Россия для русских, если, конечно, они коммунисты» и кончая «Мы граждане мира, и что будет с отдельно взятой страной, включая ту, где мы живём, наплевать». Кто-то даже приплёл Даля, переврав его знаменитое высказывание. Даль сказал, что принадлежность к национальности человека определяется языком, на котором он общается, а тип, который вспомнил Даля, сказал: «на котором он думает» (что правильно, потому как человек может общаться на любом языке, а думает он только на языке, который впитал с молоком матери). Ещё изводят нас передачи о бедняге Павле Бородине [22] Павел Бородин — 1993–2000 годы — управляющий делами президента Российской Федерации. . Ходят два анекдота: 1) Путин звонит Бородину и говорит: «А из нашего окна площадь Красная видна». Бородин отвечает: «А из нашего окошка только статуя немножко». 2) Бородина спрашивают: «Ну как Ваше состояние?». Ответ: «Спасибо, за последнее время удвоилось». Как видите, Россия верна себе, дефицит может быть в чём угодно, только не в анекдотах.

Ну, а моя жизнь в порядке, только в результате сумасшедшей погоды — снег, оттепель, снег — очень трудно ходить по улицам. Обычно я три дня в неделю бываю в институте, а в остальные дни работаю дома. Терпеть не могу компьютер, но без него писать статьи уже не могу.

Прогресс техники — враг человечества!

Ваша Г.Н.

Это было последнее письмо от Галины Николаевны. В мае с диагнозом «обширный инфаркт» она оказалась в Первой градской больнице. Волей судьбы в июне 2001 года Валерия Алексеевна прилетела в Москву и несколько раз навещала свою подругу в больнице. Оказалось, что это были их последние встречи… 16 июля 2001 года Галина Николаевна Петрова скончалась.

19 июля 2001 года, Мельбурн

Трудно поверить в случившееся несчастье. Какое это горе для всех и для всего… Только в июне я навещала Галину Николаевну в больнице. Она хорошо выглядела, была полна энергии и планов, шутила с моим внуком. Ничто не предвещало этого горя…

Галина Николаевна объединила в себе лучшие человеческие качества — талант учёного, широкую образованность, свободомыслие гражданина, теплоту человека, типично русское гостеприимство, преданность делу и Институту, в котором она работала более пятидесяти лет. Такая утрата невосполнима ни в человеческом, ни в научном планах… Передайте мои глубочайшие соболезнования — Наташе и Тане, а также всей палео-магнитной лаборатории, всему Институту. С Галиной Николаевной нас связывала большая дружба, которая продолжалась в последние годы в виде регулярного обмена письмами. Каждое её письмо было шедевром и по содержанию и по форме. Бисерные строчки её писем завораживали своей безупречной чистотой, своей молодой свежестью, и получать их, зачастую с её стихами, было праздником.