РОБЕРТ ШТИЛЬМАРК - ГОРСТЬ СВЕТА. Роман-хроника Части первая, вторая

— Вы имеете в виду того молодого русского исследователя Формозы [56] Формоза — прежнее название острова Тайвань , которого тамошние горцы-аборигены в джунглях считают своим богом? Мне о нем говорили, как о выдающемся ученом-этнографе, однако политически совершенно индифферентном.

— Все это именно так. Но с годами, знаете ли, умнеют и ученые-этнографы, особенно столь одаренные, как Волжин!

Склянский расхохотался, помахал приветливо рукой и взял телефонную трубку...

...А поезд тем временем миновал озаренный огнями вокзал Нагои и летел к тихоокеанскому побережью. В Хамамацу совсем рассвело когда вагоны почти висели над водами: под виадуком серебрилось широкое устье реки Тенрию, берущей начало в снежных горах близ озера Суза. У берегов и портовых причалов картинно дымили небольшие пароходы и двигались на парусах игрушечные рыбачьи суда. Потом рисовые поля пошли чередоваться с заводскими корпусами и бедноватыми поселками, сплошь из чистеньких японских домиков под красной черепицей. Перед Иокагамой проплыли в легкой дымке чайные плантации, и вдруг с какой-то совсем небольшой высотки, куда очень плавно поднялся состав, приоткрылся слева, вдали, среди зеленеющих гор царственно-великолепный Фудзи. Его снежно-белая, строго коническая вершина божественно и недоступно сияла в холодном серебре весенней зари. Молодая японская чета, замеченная Кестнерами еще на пароходе «Такара-мару» во Владивостоке, поднялась с кресел, изящно, будто танцуя, упала на колени и отвесила Божеству Красоты и символу страны низкий поклон, полный достоинства и восхищения.

...На вокзале в Токио оказался почти весь средний персонал посольства. Катя сразу узнала Валерия Кестнера. Тот приветливо ей улыбнулся и уж было бросился навстречу, раскрыв объятия брату и гимназической подруге, но Валентин сурово отвернулся, демонстративно никого из посольских не узнал и, не кланяясь дипломатическим чинам, с Катей под руку неторопливо прошел следом за своим носильщиком на привокзальную площадь.

Тем временем генеральша Адамович уже обнималась с женами русских дипломатов, а сам генерал, перекрестившись, истово подошел под благословение отца благочинного, посольского батюшки...

Не встретиться звезде на небе со звездой,

Но звездных две судьбы летят она к другой.

Из восточной лирики

Рональд Вальдек, главный герой нашего романа, лежал на верхней полке в мягком купе поезда «Москва — Нижний Новгород» и сумрачно подводил итоги первых двух десятилетий своего существования.

Для бессмертия, право же, маловато!

Из трех дружб — Герман Мозжухин, Заурбек Тепиров, Осип Розенштамм — уцелели две. Но Заурбек взял к себе в подмосковное Сереброво великовозрастного племянника Мишу, занят его перевоспитанием и уже не может уделять Роне столько внимания, как прежде, когда они вдвоем по месяцу живали в лесном охотничьем шалаше. Здоровье Заурбека стало сдавать, а достатки — убывать. С пустыми руками, как бывало, теперь к нему уж не поедешь в Сереброво, а ублажать яствами и питьем Мишу не просто. Герка же Мозжухин все более отдаляется. Утратилась общность интересов — главное, что связывает друзей. Он всерьез занимается радиотехникой и подумывает о кинематографии, предвидит в недалеком будущем кино говорящее, цветное и объемное.

Сам же Роня уже кончил все четыре курса своего вечернего литературного института, но пренебрег выпускными экзаменами. Не защитил почти готовую курсовую о Гоголе, словом, не выхлопотал себе диплома.

Уже третий год полагался Роне месячный отпуск за вредность производства, а еще месяц разрешалось брать за свой счет.

На институтской практике в издательствах Роня изучил работу очеркистов и решил, что она ему посильна. В редакции журнала «Экран» Рабочей Газеты сам Главный, товарищ Афонин, заказал Роне серию очерков о Волге, с пароходного борта.

— Ты мне особенных чудес там не накручивай, — говорил главный редактор своему спецкору, — а дай мне самые вкусные картинки, доступные с борта каждому едущему. Чтобы мой читатель-рабочий мог сказать: вот, через месяц и я поеду, тоже все это увижу! Ну и, конечно, малость эдакого, ранне-горьковского, колорита тоже дашь! Так сказать, из области пережитков!.. Ну, ступай. Я велел выписать тебе кой-какой авансик, чтобы писалось веселее. После твоего материала о рабочих столовых я в тебя поверил! Остро получилось и зорко! Только материал с дороги ни на час не задерживай — буду пускать в ближайшие номера. И фото присылай — они у тебя неплохие.

По правде сказать, фотоснимки Роня до сих пор представлял редакции не собственные, а Теркины. Действительно, неплохие! Теперь придется приноравливаться самому...

Однако в нынешней своей журналистской поездке Роня решил не ограничиваться только заказом от «Экрана». В очерках для Афонина романтики будет маловато! А душа ее требует!

Поэтому обратился он еще и в редакцию приключенческого журнала «На суше и на море». Предложил серию будущих рассказов «По глухим тропам Кавказа». Тут у Рони уже имелся некоторый опыт. В прошлом году третьекурсник Роня Вальдек был включен в группу авторов, работавших, для интуристовского путеводителя по России. Роня писал популярные информационные статьи о Дагестане, Балкарии и Восточной Грузии. Побывал ради этих статей в Хевсуретии и Сванетии, фотографировал даже таинственный р е к о м — полуязыческий храм местных охотничьих племен, старательно оберегаемый от недобрых и праздных посторонних взглядов.

Редакция на этот раз предложила Роне присоединиться к группе альпинистов Общества Пролетарского туризма из Грузии, готовых к восхождению на Казбек около 5—6 июня. Еще интереснее и труднее была следующая задача этой грузинской группы: по поручению комсомола и профсоюзов альпинистам предстояло помериться силами со страшной Ушбой, проклятой горой высшей сложности, чтобы развеять суеверный ужас местного населения перед злыми духами, якобы обитающими на вершине и в ущельях Ушбы. Это они насылают лавины на смельчаков, дерзающих нарушить покой горы.

Ронин отпуск начался в июне, до восхождения на Казбек оставалось недели три. Роня и решил использовать их для отдыха на Волге и для очерков о великой реке. Затем побывать в Махачкале, чтобы прибыть к Казбеку к сбору всей группы... После спуска с Казбека тифлисская группа должна была решить, кто из альпинистов будет штурмовать Ушбу. Тогда выяснится, примет ли журналист Вальдек непосредственное участие в этом штурме или же он проводит группу лишь до опаснейших карнизов, чтобы потом получить от вернувшихся победителей Ушбы самый свежий материал для журнала «На суше и на море». Свой альпинистский опыт Роня Вальдек несколько лет подряд накапливал в Восточном Крыму на склонах Сокола, Пер-Чема и Альчака, а в 1927 году побывал на Эльбрусе.