В. Павлов - Люди легенд. Выпуск первый

Вот как дальнейший ход боя описывает в своих воспоминаниях Воскресенский:

«Отряд, не останавливаясь, шел вперед, на пригорок. Ребята бежали, стреляя на ходу, ложились и стреляли лежа и снова вскакивали, чтобы бежать вперед. Герман, в развевающемся плаще, с высоко поднятым маузером, шел спокойно, точно шагал не навстречу потоку пуль, а навстречу ветру. Ночную темноту густым пунктиром прошивали трассирующие пули. Треск автоматов и пулеметных очередей, разрывы мин слились в сплошной грохот боя.

Германа нагнал Миша Синельников, ординарец Крылова:

— Иван Васильевич ранен!

— Позаботься о нем, Миша, — ответил Герман.

— Александр Викторович! — вскрикнул вдруг Гриша Лемешко, повернув к Герману залитое кровью лицо.

— Гриша, голубчик! Скорее назад, в санчасть.

Отряд устремился к деревне. Выбитые с пригорка немцы вели еще более ожесточенный огонь из деревни и откуда‑то сбоку.

— Я ранен, — склонился ко мне комбриг. — Но молчи, Михаил Леонидович, молчи!

— Шура! — позвал я медсестру Кузниченко. — Бинты!

Нехотя остановившись на перевязку, Герман приказал:

— Не мешкать! Быстрее атакуйте деревню!

Отряд Гвоздева ринулся в деревню. Оставив Германа на попечение Шуры Кузниченко, я бросился догонять бойцов. Мы бежим огородами, по грядам. Впереди, у освещенной стены, мечутся немцы и падают под нашим огнем.

Штабной отряд выполнил задачу. Путь для бригады был открыт. За деревней нас догнал Миша Синельников, он нес планшетку и маузер Германа:

— Убили комбрига!

Это было так неожиданно, что в первое мгновение мы ничего не могли сообразить. Оказывается, Александр Викторович, как только увидел, что штабной отряд ворвался в деревню, отогнал от себя санитаров и бросился догонять нас. С маузером в руке он вскочил в деревню, но на ее окраине, у заросшего пруда, пошатнулся и упал. Две вражеские пули пробили его голову навылет»…

Жизнь разметала героев народной войны по всей стране. Но где бы ни были ветераны–германовцы, они свято хранят память о своем бесстрашном комбриге. В день двадцатилетия со дня его гибели решено было собраться в Новоржеве — городе, вблизи которого долгое время действовала 3–я Ленинградская партизанская бригада.

В ясный, погожий день 7 сентября 1963 года сотни людей пришли к трибунам парка. В Новоржев приехали делегации Ленинграда, Пскова, представители Ленинградского военного округа, из Горького прилетел бывший комиссар бригады Исаев, из Великих Лук — комбриги калининских партизан Марго и Халтурин. Дорогими гостями псковичей были сын героя Альберт Герман — офицер Советской Армии и сестра героя — Анастасия Викторовна, артистка Ленинградского театра юного зрителя.

О подвиге советских людей в минувшей войне, о мужестве, проверенном стократ, взволнованно говорят первый секретарь Псковского обкома КПСС Иван Степанович Густов и секретарь Смольнинского райкома партии Ленинграда Иван Андреевич Носиков.

В парке сотни людей, но слышно каждое слово партизан-ветеранов Николая Яковлевича Богданова и Михаила Леонидовича Воскресенского.

Звучат ломкие детские голоса. Новоржевские пионеры славят доблестного сына Ленинграда, ставшего близким и дорогим жителям героической Псковщины.

Ранним утром следующего дня все мы, приезжие, вместе с сотнями новоржевцев направились к деревне Житницы — месту гибели Германа. Сейчас там раскинулись поля колхоза, носящего имя славного ленинградского партизана.

…Житницкие холмы. Поля, покрытые валунами. На горизонте — лесистые горы. Суровый пейзаж, созвучный картинам Васнецова.

Под звуки салюта спадает покрывало с обелиска. В каменный памятник вмурована доска, повествующая о последнем бое легендарного комбрига, удостоенного высокого звания Героя Советского Союза. Под доской автомат. У обелиска стоит молодой офицер. Он говорит, сдерживая слезы:

— Спасибо вам, дорогие псковичи, за то, что храните память о моем отце. Я и мои товарищи ни разу не слышали свиста пуль, но мы не дрогнем, если придет час испытаний. Мы идем дорогой отцов, а это верная, столбовая дорога.

К обелиску подходят дети, девушки, женщины. Они кладут на холм, где пролил свою кровь Герман, цветы родных полей — ромашки, васильки. Вот над камнями наклоняется красивая молодая женщина. На букет незабудок, который она опускает к обелиску, капают слезы, как градинки — чистые, прозрачные. Не она ли босоногой девчушкой прибегала двадцать лет назад к больному Герману со скромным деревенским подарком?

Лейтенанта Германа окружили пионеры. О чем расспрашивают они Альберта? Слышны слова: ракета, космос… Смотрит на них Исаев и тихо роняет:

— Эх, Саша, Саша, поглядел бы ты на сына…

У обелиска целая семья, приехавшая из Пскова. Муж и жена — бывшие партизаны. Стоят молча, вспоминая что‑то далекое, но драгоценное. Мальчонка лет семи тормошит отца:

— Папа, а из‑за какого камня стрелял Герман?

Отец поворачивает взволнованное лицо к сыну и показывает на валун, лежащий в основании обелиска:

— Кажется, вот из‑за этого, Петя.

И кто‑то рядом подтверждает:

— Точно. Он тогда у пруда лежал.

Рождается легенда…

С ветераном Кировского завода ударником коммунистического труда Михаилом Семеновичем Тишуковым и ленинградским журналистом Игорем Захорошко мы спускаемся с холма к лощине, откуда бросил Герман своих гвардейцев на прорыв. Из‑за кустов нам навстречу выходят деревенские ребятишки — мальчуганы лет по одиннадцати. Впереди вихрастый голубоглазый вожак с деревянной саблей в руке. «Отряд» идет с песней — любимой песней партизан:

Легкий ветер подхватывает гордые слова и как клятву юных уносит их к обелиску на холме.

На этот раз им повезло. Удачно перелетели линию фронта, удачно приземлились и прямо с неба попали в крепкие объятия ковпаковцев. Правда, Сидор Артемьевич вначале заупрямился и не хотел отпускать десантников. Ему, как это понял Андрей, нужны были не столько десантники, сколько их оружие, которое, по его убеждению, само приплыло в руки и, следовательно, которое грешно было упускать.

Узнав, однако, подробнее о цели и планах десантников, дед оттаял и не только не стал задерживать, но даже дал им подводу.

— Только с условием: чтоб Гитлер от вас, як бис на раскаленной сковородке, прыгал. Добре?

— Хорошо!..

И вот на ковпаковской подводе они — семеро бойцов–десантников —пробираются на запад, в глубокий вражеский тыл. Едут проселками, преимущественно ночью. Днем отсиживаются в заброшенных лесных сторожках или же в глухих стоящих в стороне от большаков деревушках. У них строгий приказ: «В пути в схватки с немцами не ввязываться, иначе можно испортить все дело».