Марина АРЗАКАНЯН - Шарль де Голль

В Париж генерал наезжал все реже, но тем не менее регулярно. Он продолжал видеться со своими сторонниками, а также со всеми теми, кто хотел видеть его. Объединение французского народа, а вернее то, что от него осталось, доживало свой недолгий век. В правящих кругах страны многие уже считали, что политическая карьера генерала завершена. Когда осенью 1954 г. в Париж приехал новый посол СССР С. А. Виноградов, министр иностранных дел Франции Ж. Бидо сказал ему: "Ехать повидаться с де Голлем бесполезно. Он конченый человек" [27] 27. Цит. по: FERNIOT J. De Gaulle et le 13 mai. P. 1965, p. 54. . Так для генерала и голлистов начинался самый тяжелый период их деятельности, который сами они назовут позднее "переходом через пустыню".

В 1957 г. генерал уже заканчивал свои "Военные мемуары". Он набросал первый вариант эпилога, который читается как законченное произведение, как небольшая грустная новелла. "В моем доме царит безмолвие… мой взор скользит вдоль холмов… я наблюдаю, как опускается ночь, и тогда, созерцая звезды, я чувствую, как во мне пробуждаются мысли о бренности всего сущего". "Я старею, и все ближе мне становится природа. Я читаю, пишу, мечтаю, и ни одна иллюзия не смягчает горькой безысходности в моей душе". И все же сквозь этот печальный тон человека, который, казалось бы, уже ничего не ждет от жизни, прорываются нотки непоколебимой веры в свою судьбу, в свою звезду. Разве он сказал свое последнее слово? Разве свершил все, что задумал? Де Голль никогда не переставал надеяться, даже в самые черные дни своей жизни. Мемуары заканчиваются изумительным мини-автопортретом генерала периода "перехода через пустыню": "Старый человек, изнуренный испытаниями, отстраненный от дел, чувствующий приближение вечного холода и все-таки не перестающий ждать, когда во мраке блеснет луч надежды".

Но что же сделать, чтобы этот привидевшийся ему маленький луч света среди тьмы стал сияющим солнечным диском и обратился явью? Ответ на этот вопрос подсказали сами события. В 1957 г. они возвестили де Голлю и его сторонникам, что приближается конец их долгого и мучительного пути через "пустыню". Где-то вдали будто показался манящий к себе цветущий оазис.

Уже давно для IV Республики, установленной во Франции в 1946 г., главной проблемой стала алжирская война. Алжир занимал совершенно особое место в системе французской колониальной империи. Из 9,5 млн. его населения 1 млн. составляли европейцы, в основном французы. В их руках была сосредоточена практически вся экономическая и политическая власть в стране. В течение десятилетий многим поколениям французов со школьной скамьи внушалось, что Алжир является неотъемлемой частью Франции и что защита ее интересов на этой территории — патриотический долг каждого гражданина республики. Именно поэтому, когда под руководством Фронта национального освобождения (ФНО) Алжира началось восстание против французских властей, правительство сразу взяло курс на его подавление. Вопреки ожиданиям правящих кругов война затянулась и стала со временем по выражению М. Тореза "язвой на теле нации". Французская армия, познавшая горечь поражения в Индокитае, стремилась взять реванш в алжирской войне, но терпела неудачи. Удрученные поражениями офицеры проникались ультраколониалистскими настроениями и стали вслед за "ультра" отстаивать лозунг "французский Алжир". Командование армии было крайне недовольно правительственной политикой. С одной стороны, все кабинеты держались курса на подавление национально- освободительного движения алжирцев, а с другой — за спиной армии вели секретные переговоры с ФНО. В рядах армейской верхушки быстро росло убеждение, что правительство вообще неспособно разрешить "алжирский вопрос". Такого мнения придерживались алжирские "ультра". И те и другие начали открыто возлагать ответственность за неудачи в колониальной войне на правящие круги Парижа. К концу 1957 г. они по существу перешли в оппозицию к правительству.

Такое обострение политической обстановки вызвало оживление в рядах практически замершего голлистского движения. Интуитивно голлисты поняли, что, наконец, настал тот самый момент, когда IV Республике можно нанести решающий удар. В то время как лидер их движения продолжал жить затворником в Коломбэ, они развернули по всей стране широкую кампанию за возвращение де Голля к власти. В самом начале 1958 г. голлисты распространили ее также на Алжир, где находился очаг недовольства IV Республикой. Руководящий комитет небольшой голлистской партии "социальных республиканцев" решил воспользоваться тем, что их представитель Ж. Шабан-Дельмас занимал пост министра обороны в правительстве Гайяра, и послать в Алжир в качестве официальных лиц этого министерства голлистов Дельбека и Нейвирта.

Основной целью деятельности посланников должна была стать агитация за возвращение к власти генерала де Голля, а также привлечение на его сторону двух основных сил, отстаивающих лозунг "французский Алжир" — ультраколониалистов и командование армии. В них голлисты увидели своих возможных сторонников, которые могли бы помочь вернуть де Голля. Дельбеку вскоре удалось завязать некоторые контакты. Он познакомился с лидерами "ультра" Лагайярдом, Ортизом, де Сереньи и даже проник в ставку главнокомандующего французскими войсками в Алжире генерала Салана. Правда, ни "ультра", ни военные не спешили себя связывать какими-то обязательствами. После падения в середине апреля 1958 г. кабинета Гайяра голлистская кампания в метрополии все ширилась. Сторонники генерала уже требовали немедленного создания "правительства общественного спасения". Дельбек все время проводил в бесконечных перелетах из Алжира в Париж и обратно. Он давал отчеты голлистам в столице и получал указания. Сам де Голль внешне оставался безучастным к кампании, развернутой его сторонниками, однако он зорко следил за событиями. Голлисты докладывали ему обо всем происходящем. В конце апреля у де Голля в Коломбэ побывал Дельбек и рассказал ему об обстановке в Алжире. В своих воспоминаниях он следующим образом резюмировал их разговор: "В настоящий момент все возможно, мой генерал". "Но армия? Вы думаете, что она за меня? Вы говорили обо мне с Саланом?" Де Голль всегда делал вид, что он ни во что не верит, но аудиенция, предусмотренная на 20 минут, длилась час с лишним" [28] 28. Interview de Leon Delbecque. - L'Express, 3.V.1962. . Вообще тактика де Голля в эти дни была сложной и таинственной. Ни перед кем он не хотел раскрывать своих карт. Даже самым верным сторонникам генерал не говорил ничего определенного о своих намерениях. Однако с каждым днем становилось все очевиднее, что он полон надежд вернуться к власти. Когда в самом конце апреля с де Голлем в Париже повидался Нейвирт и спросил, что генерал намерен делать, если армия и народ выступят с призывом к нему, де Голль ответил: "Я откликнусь" [29] 29. Беседа Люсьена Нейвирта с автором статьи 28 ноября 1990 года. .