Теннесси Уильямс - Мемуары

Если это так, то несоответствия, встречающиеся в этой попытке рассказать историю моей жизни — поверьте мне, я пытался это сделать — могут (должны!) стать моим преимуществом и не стать вашим разочарованием.

В этом году Рождество для Розы праздновали вместе с Новым (1975) годом потому что Рождество я провел в путешествиях «по стране», и Роза заранее получила только обещанный подарок — жемчужные сережки. Они хорошо сочетаются с жемчужным ожерельем, что я купил у Сакса вместе с вечерним платьем, симпатичным переливающимся платьем того цвета, что называют фисташковым. Накануне Нового года я снова навестил Розу и подарил ей за пропущенное Рождество подарки посерьезнее: прекрасный жакет из серебристого меха и две шелковые блузки, расшитые весенними цветами. (Роза совершенно не потеряла свою болезненную страсть к красивой одежде, из-за которой она так много приятных часов своего девичества провела за разглядыванием витрин в сент-луисском округе. Теперь проблема другая — найти в Стоуни-Лодже достаточно места для хранения всего ее гардероба — большая часть платьев не помещается в ее комнате).

Самый главный подарок ей сделали, однако, врачи Стоуни-Лоджа. Они позволили ей провести три дня в Нью-Йорке со мной и с ее компаньонкой, о ней я уже упоминал — с Татьяной, русской белоэмигранткой из Санкт-Петербурга. Татьяна — очаровательная леди, ей под семьдесят, и она работает в Нью-Йорке «по вызову» как практикующая сиделка. Роза нуждается в хорошей сиделке, потому что у нее случаются внезапные приступы petit mal [98] Маленькая болезнь (фр.) Здесь — эпилептические приладки. — результат того страха, что остался в ней как воспоминание о лоботомии, проведенной над нею в лечебнице штата Миссури. Я считаю ее ошибкой, приведшей к трагическим последствиям, и верю, что без нее Роза могла бы выздороветь и вернуться к тому, что называется «нормальной жизнью», которая — несмотря на многие трудности для ранимой души — все же предпочтительнее существования в закрытом лечебном учреждении.

В новогодний день мы с Татьяной поехали в Оссининг на взятом на прокат лимузине — забрать soi-disant [99] Так называемую (фр.). королеву Англии. Для Розы это был первый настоящий выезд за долгие годы — насколько я помню, лет за двадцать пять — и мы с Татьяной немного волновались, как он у нее пройдет.

Роза встретила нас сердечно, пригласила в свою новую комнату — небольшую, но уютную. У нее не было саквояжа, но Татьяна захватила один из своих, и Роза с изумительной живостью упаковала в него все, что могла. Она точно знала, где у нее что лежит, и когда закончила упаковываться, объявила, что собирается остаться со мной навсегда. Мы решили, что для нее будет лучше не знать, что это «навсегда» ограничено всего тремя днями. Пока сестры выдавали Татьяне лекарства для Розы, мы ждали в приемном покое. На полу там лежала, вытянувшись, девушка, тело и лицо которой все время корчили судороги. На Розу это не производило ни малейшего впечатления. Она перешагнула прямо через распростертое тело, сказав «извините», и уселась на диване покурить.

В Стоуни-Лодже Розу ограничивают тремя-четырьмя сигаретами в день, но в городе она курит непрерывно. Я показывал ей предупреждение о вреде курения, напечатанное на каждой коробке, но Роза сделала вид, что не способна его прочесть — хотя чуть позже с легкостью читала в ресторане французское меню. Если не считать того, что при любой возможности она хваталась за сигарету, «выход в свет» прошел с большим успехом. Во второй вечер Билли Барнс пригласил нас на ужин в свой пентхауз; его шестидесятивосьмилетний джентльмен-слуга по имени Эрнест Уильямс приготовил удивительно вкусную еду. Еще раньше, когда Роза только познакомилась с Эрнестом и он сказал ей, что его фамилия — тоже Уильямс, Роза улыбнулась и ответила: «Скажите еще, что вы валлиец».

Роза обожает негров, как и я, по всей видимости — из-за нашей привязанности к красавице чернокожей няньке Оззи, возникшей еще когда мы были детьми и жили в штате Миссисипи. Свои письма ко мне Роза всегда завершала словами: «Привет моим детям, белым и черным». Я заметил, что в Нью-Йорке, на улицах и в магазинах, сестра неизменно махала рукой всем детям обоих рас.

Я сильно привязался к Татьяне. Она очень мужественный и добрый человек. Она страдает от страшного артрита и при любом резком движении испытывает приступы головокружения. Делает вид, что ничего не происходит, но меня они очень беспокоят — особенно учитывая, что ей нужно продолжать зарабатывать себе на жизнь.

На третий день мы пошли на фильм Феллини « Амаркорд». Роза смотрела его с удовольствием. В нем есть сцены откровеннейшей комической эротики, которые, я думал, будут шокировать ее. Ничего подобного! Когда визит закончился, Роза с неохотой приняла весть, что она не может остаться со мной навсегда, и Татьяна спросила ее, что ей больше всего понравилось. «Это чудесное кино», — ответила Роза. Фильм не нуждается в дополнительных «оценках», но Феллини должен быть рад — похвала все-таки от правительницы британских островов, хотя и самозванной.

Успех этих маленьких каникул оживил мои старые надежды, что Роза, хотя бы в сопровождении компаньонки-сиделки, может занять дом в Коконат-Гроув, штат Флорида, имение, которое мы с Марион Ваккаро выбрали для нее так много лет назад, и стоимость которого возросла за это время с сорока до ста пятидесяти тысяч долларов — и, наверное, вырастет еще. Они с Татьяной могли бы жить там вместе с какой-нибудь милой экономкой, или могли бы занять мою квартиру в Новом Орлеане.

Конечно, реализация этой моей мечты зависит от состояния моего здоровья и появившейся тенденции к его ухудшению.

В любом случае, вам не найти более мягкого и доброго монарха, чем Роза — и уж во всяком случае, такой истинной «леди», как она. В конце концов, высокий статус в жизни достигается благородством, позволяющим самый страшный опыт человеческой жизни переносить с благосклонностью.

1. Фамильные гербы предков Т.У.: Дейкинов, Ланье (Ланиров), Ксавьеров Наваррских (Зевьеров), Коффинов и собственно Уильямсов.

2. Генерал Джон (Нолличаки Джек) Зевьер, первый губернатор штата Теннесси, предок Т.У.

3. Поэт Сидни Ланир (1842–1881), предок Т.У.

4. Томас Ланир Уильямс II, дед Т.У.