Игорь Ефимов - Филип Рот

БАС.Вот вечный спор: позволено ли нам, читателям, видеть в образах литературных персонажей самого автора? Уже Пушкин писал: «Всегда я рад заметить разность /Между Онегиным и мной… Как будто нам уж невозможно / Писать поэмы о другом, / Как только о себе самом». Насколько молодой Гёте отразился в Вертере? Стендаль — в Жюльене Сореле? Бальзак — в Растиньяке? Томас Манн — в Ашенбахе? Набоков — в Гумберте Гумберте? Сэлинджер — в Холдене Колфилде? В этом ряду Филип Рот представляется неким чемпионом литературных пряток. Из романа в роман у него кочует alter ego по имени Натан Цукерман, но параллельно возникают и другие двойники, которые, в свою очередь, начинают двоиться и расплываться. Только-только нам покажется, что вот — мы ухватили подлинный автопортрет писателя, а он уже кричит из другого угла комнаты: «Обман! Опять не я! Опять надул простофиль!»

ТЕНОР.Даже в автобиографической книге под названием «Факты» (1988) Рот продолжает запутывать нас, прятаться за ширмы и маски. Имя своей первой жены, Маргарет Михаэльсон, прячет за вымышленным именем Джози Дженсен. Других многочисленных подруг не упоминает. Об актрисе Клэр Блум, с которой он состоял в неофициальном браке с 1976 года, — ни слова. Страшная нервная депрессия, пережитая им в середине 1980-х, доходившая до полного впадения в детство («Нет, не заставляй меня идти в бассейн, я боюсь!»), в тексте этой псевдоавтобиографии помечена двумя словами. В рассказе о себе Рот строит повествование с такой же осторожностью, с какой подозреваемый в преступлении вел бы себя на допросе в полиции: подсовывает разные версии происходившего, меняет даты и место действия, прячет подлинные имена участников.

БАС.В предисловии к книге «Факты» Рот пишет, что по степени самообнажения он видит себя где-то посредине между эксгибиционизмом Нормана Мейлера и патологической засекреченностью Сэлинджера. На сегодняшний день мы имеем слишком мало данных и «свидетельских показаний», чтобы провести серьезное «следствие по делу», отделить мерцающие обличья двойников от фигуры самого автора. В связи с этим, почему бы нам не притвориться наивными олухами и не принять все вымышленные «я», рассыпанные в его романах, буквально? Ведь в творческом процессе писатель, говорящий от первого лица, всегда должен поверять поведение героя собственным эмоциональным и жизненным опытом. Использование «я» неизбежно должно приоткрывать какую-то правду о самом пишущем.

ТЕНОР.Действительно, при таком подходе мы окажемся избавлены от необходимости объяснять, откуда мы получили те или иные «улики» для нашего следственного дела. Мы будем вправе отмахнуться от литературных уверток нашего подследственного и исходить из допущения, что по своей психологической сути Нил Клугман, Александр Портной, Натан Цукерман, Дэвид Кепеш, Колман Силк, Баки Кантор и прочие есть одно и то же лицо, в реальной жизни пользующееся водительскими правами, выписанными на имя Филипа Рота. «Подозреваемый» говорит от первого лица — ведь это равносильно признанию. Что может быть лучше! «А вдруг его признания вырваны пыткой?» — спросят нас законники и гуманисты. «Подобный вид пытки называется жизнь, и он разрешен во всех цивилизованных государствах», — ответим мы. И сможем прямиком отправиться в детство и отрочество Филипа Рота, которое так блистательно описано им в романе «Случай Портного» (1969).

БАС.Из этого романа мы узнаём, что мальчик, которого мы дальше будем называть Алекс-Натан, родился и рос в еврейской семье, жившей в городе Ньюарк, штат Нью-Джерси. Что отец его был агентом по продаже страховых полисов, а мать вела домашнее хозяйство и растила детей. Она учила их быть вежливыми, честными, старательными, богобоязненными, учила правилам, завещанным еврейской традицией, но главное — следила за их питанием. Если ей казалось, что сын слишком мало съел за обедом, она усаживалась рядом с ним, держа в руках длинный кухонный нож, и мальчик, давясь от страха, запихивал в себя ненавистную еду. Если она подозревала, что по дороге из школы он съел в какой-то забегаловке поджаренный картофель или гамбургер, она начинала рыдать и умоляла его никогда не делать этого. «У тебя начнется хронический понос и недержание мочи», — грозила она доверчивому ребенку.

ТЕНОР.Пытаясь поймать его на очередном гастрономическом преступлении, она требовала, чтобы он не спускал воду в туалете, дал ей посмотреть на «улики». Но Алекс-Натан каждый раз делал вид, что забыл о приказе, и воду спускал. Ибо ему необходимо было скрыть следы более серьезного «преступления». Довольно рано он открыл для себя радости мастурбации и предавался этому пороку по нескольку раз в день. Иногда они с приятелями усаживались в кружок и по команде устраивали состязание — кто первый кончит. Если герои маркиза де Сада из книги в книгу стегают розгой женщин, если герои Захер-Мазоха дают женщине стегать и унижать себя, то герои Филипа Рота упоенно и изобретательно мастурбируют в туалетах и скверах, в такси и в автобусах, используя то свою руку, то пальцы покладистой партнерши, то носовой платок, то кусок сырой говяжьей печенки. («Доктор, поймите, я трахнул обед моей семьи!»)

БАС.Среди участников и идеологов «сексуальной революции», прокатившейся по Америке во второй половине ХХ века, Филипа Рота можно уподобить некоему Робеспьеру, доводящему воинственные лозунги и догматы до крайности. На его гильотину отправлены все романтические сантименты, а также стыдливость и скромность, они изгнаны из его произведений как нечто позорное, как дань прогнившей буржуазной морали. Мужские и женские гениталии присутствуют на страницах его прозы во всех возможных ракурсах и сочетаниях, нецензурные слова мелькают чуть ли не в каждом абзаце. Ведь правда жизни, по понятиям Алекса-Натана, в том и состоит, что все мужчины и женщины только и ищут, как бы совокупиться друг с другом, а те, кто отрицает этот очевидный факт, просто трусы или лжецы.

ТЕНОР.В романе «Случай Портного» очень красочно описано, как Алекс-Натан нашел партнершу, обладающую восхитительной попкой и разделяющую его взгляды на отношения полов. При первой встрече на улице между ними происходит такой диалог: «Хай… Мне кажется, мы уже встречались где-то?..» — «Чего тебе надо?» — «Я бы хотел пригласить вас распить стаканчик…» — «Еще один блядун на мою голову». — «Тогда как насчет пососать твою пипку?» — «Вот это уже лучше», — отвечает прелестница. И счастливая парочка тут же отправляется к ней домой.

БАС.В этом романе автор дает героине имя Мэри Джейн Рид, по прозвищу Обезьянка.