Брет Уиттер - Охотники за сокровищами

Ты в полном праве жаловаться на то, что вот уже столько дней от меня ни слуху ни духу. Никогда в жизни мне еще не приходилось работать с такой головокружительной скоростью и с такими потрясающими результатами, как в прошедшие две-три недели: я успел дважды побывать в Зальцбурге и Фюссене [ближайший город к замку Нойшванштайн], заехать в Мюнхен, Вормс, Франкфурт, Дармштадт, Мангейм, Гейдельберг и еще с десяток местечек поменьше. Как ты уже догадалась, теперь нам разрешено называть места, где мы бываем, что еще год назад, да и до этого тоже, было под строжайшим запретом. Сейчас я живу в Аугсбурге, но так и не видел города по-настоящему, потому что все время на ногах, даже когда не занят в штабе. Мне удалось обнаружить совершенно фантастическую информацию и документы, подтверждающие массовые нацистские грабежи в Европе, я работал с бывшими нацистскими шишками, я проверял наводки и находил клады с произведениями искусства в самых неожиданных местах. [Хранители памятников] Кун и подполковник Макдоннелл вернулись сюда, чтобы осмотреть некоторые найденные мною предметы. Я разыскал кое-кого из главных жуликов, стоявших за всем предприятием, и добыл информацию, которая, если я не ошибаюсь, попадет в заголовки газет всего мира. Отправляйся в кинохронику, и сама все увидишь. Будешь моим связным с мировой прессой.

Я работал в хранилище произведений искусства Геринга, в его частном поезде, его доме в Берхтесгадене, я побывал в доме Гитлера, замке в Фюссене [Нойшванштайн] и монастырях, где прятали украденное. Я сильно запоздал с отчетом, но мой дневник сохранил все. Какие невероятные истории войдут в книгу, которую я планирую написать! Теперь я могу с чистой совестью сказать, что поработал на нужды фронта! На днях за мной послал генерал-майор Тейлор из 101-й воздушно-десантной дивизии, и мы чудесно побеседовали. Я снова увижу его в воскресенье. Гарри Андерсон из Амер. института занимается предметами из коллекции Геринга под моим, если так можно выразиться, присмотром. Он капитан. В ближайшие дни мне в помощь должны дать еще одного офицера. [Хранитель памятников] Кельвин Хатауэй все еще здесь, и его поддержка незаменима. Скилтон тоже здесь, ну и другие военные, конечно, подсобят – шикарная жизнь для первого лейтенанта! Похоже на то, что от службы в Париже меня-таки освободили, несмотря на отказы, полученные от двух генералов. И, конечно, я рад, что я здесь. Сюда постоянно прибывают целые поезда с произведениями искусства. Только с мыслями никак не могу собраться…

Я до сих пор не видел в новостях сообщений о своей деятельности, а ведь я вышел на нужных людей, нашел информацию и произведения искусства из штаба Розенберга. Вот ради чего я вступил в армию, отправился на гражданскую службу, преподавал в Американской школе в Шрайвенхеме, работал над другими делами, включая восемь месяцев в Париже. Я мог бы и не попасть в Германию. Словами не объяснить, как мне повезло, что именно наша армия – за двумя важными исключениями – первой пришла в эти ключевые места. <���…> Но теперь я желаю одного: закончить военную карьеру и вернуться к обычной жизни.

Ничего мне не посылай. <���…> Мне сейчас ничего особенно пригодиться не может, поскольку я живу на вещевом мешке. Не знаю, куда отправлюсь в следующий раз, но ни на секунду не останавливаюсь.

Работа зовет. Люблю, об остальном – когда все немного уляжется.

С окончанием активных военных действий работа отдела ПИИА не завершилась. Как прекрасно показала история с Альтаусзее, разыскать украденные нацистами сокровища было еще полдела. После этого их предстояло осмотреть, каталогизировать, упаковать и перевезти из шахт, замков, монастырей или просто вырытых в земле ям, где они были спрятаны. Практически в каждом месте находились нацистские архивы, которые тоже требовалось перевезти, чтобы исследователи могли проследить путь произведений искусства и вернуть их законным владельцам. Эти архивы неизбежно вели к обнаружению других хранилищ, и нацисты, которых теперь отлавливали по всей рухнувшей германо-австрийской империи, рассказывали о все новых тайниках. Не проходило и дня, чтобы армия не натыкалась на бесчисленные сокровища, спрятанные в подвалах, вагонах поездов, складах продовольствия и бочках из-под горючего.

К 4 июня – с конца войны не прошло и месяца – на одной лишь территории 7-й армии США было обнаружено сто семьдесят пять хранилищ. ПИИА набирал людей с головокружительной скоростью – в его международный отдел после войны вступили почти 350 мужчин и женщин, но все равно дело шло страшно медленно. К счастью, проницательному и предприимчивому Джеймсу Роримеру удалось заполучить самое желанное здание в Мюнхене: комплекс бывшего штаба НСДАП. Теперь здесь располагался мюнхенский пункт сбора, в который вскоре потекли реки украденных предметов культурного наследия со всей Южной Германии и Австрии. К июлю в зданиях практически не осталось свободного места, и Роример выбил для ПИИА еще одно здание почти таких же размеров в Висбадене. Несколько недель спустя под архив реквизировали здание Марбургского университета. Уокер Хэнкок, неунывающий хранитель памятников 1-й армии США, был назначен его руководителем.

Тем временем сам Роример нигде надолго не задерживался. И повсюду брал с собой переводчика Гарри Эттлингера, немецко-еврейско-американского рядового из Карлсруэ, который появился у него в офисе за день до капитуляции Германии. Внезапно служба Гарри стала столь же головокружительно интересной, сколь утомительно скучными были предыдущие четыре месяца.

В середине мая Роример взял его с собой в мюнхенскую тюрьму на четырехчасовой допрос нациста. Роример возился с ним несколько дней: втирался в доверие, угощал сигаретами, набивался в друзья. И вот немец наконец поддался. Гарри понадобился Роримеру, чтобы записать точные сведения об одной из художественных коллекций. Этим немцем был Генрих Гофман, близкий друг и личный фотограф Гитлера. Немецкому еврею пришлось лично соприкоснуться с человеком, который регулярно обедал с фюрером и на протяжении двадцати с лишним лет был его верным соратником и доверенным лицом! Гофман конечно же пытался себя выгородить. Да, он делал пропагандистские снимки с Гитлером, но только потому, что ему за них платили. Да, он покупал у «уважаемых» торговцев предметы искусства сомнительного происхождения, но только ради того, чтобы делать с картин репродукции. Да, при нацистском режиме он разбогател, но он никогда не был его идейным последователем и гнался только за экономической выгодой. Разве это не по-американски?