Георгий Семенов - Наступает ударная

Подготовкой справочных данных и соображений по материально–техническому и медицинскому обеспечению войск занимались офицеры из штаба тыла армии. Во главе этого штаба стояли подполковник В. И. Тарасепков и его заместитель подполковник Я. Я. Перескоков. Обычно кто‑нибудь из них приезжал в оперативный отдел, чтобы на месте решить все оперативные вопросы, имевшие отношение к тылу.

Как‑то незаметно у меня сложились дружеские связи с начальником медицинской службы армии полковником А. Г. Резановым. Получив накануне операции указания от командарма и члена Военного совета, он заходил обычно к нам в отдел–и просил разрешения побыть немного около меня. Я продолжал заниматься делами, а Резанов мог молча сидеть несколько часов, наблюдая, чем и как живет оперативный отдел. Видимо, это помогало ему ориентироваться в предстоящих событиях. Затем он по карте знакомил меня со своими соображениями об организации медицинского обеспечения операции, рассказывал, какое количество полевых госпиталей предполагает развернуть, исходя из ожидаемых потерь, сколько госпиталей будет в резерве. Закончив дела, начмед уезжал во второй эшелон управления армией, где располагались все службы тыла. Человек высокого роста и крепкого телосложения, он обладал большой физической силой: в молодости Резанов работал грузчиком в Новороссийском порту.

Значительную роль в улучшении управления войсками играли в ту пору штабы стрелковых корпусов. За прошедший год офицеры этих штабов освоились со своими обязанностями. Теперь боевые задачи дивизиям и частям усиления определялись и ставились в корпусном звене, а не в армейском, как прежде.

Штаб нашего 79–го стрелкового корпуса возглавлял энергичный полковник Александр Иванович Летунов, пользовавшийся большим авторитетом. У него были очень хорошие взаимоотношения с командиром корпуса генералом С. Н. Переверткиным, который видел в своем начальнике штаба верного и надежного помощника. Мне много раз в день приходилось разговаривать по телефону с Александром Ивановичем или с его заместителем — начальником оперативного отдела подполковником Ветренко. Их доклады, их сведения всегда были четкими и точными.

В 100–м стрелковом корпусе начальником штаба был полковник Юрий Захарович Новиков, хорошо подготовленный офицер, весьма активный и неутомимый в работе. Он, как правило, до деталей знал обстановку на своем участке фронта.

Многие офицеры, пробывшие долгое время в штабах, овладевшие практикой штабной работы в масштабе армии и показавшие себя с положительной стороны, выдвигались на самостоятельные ответственные должности. Один из лучших офицеров оперативного отдела подполковник И. Ф. Топоров стал начальником штаба 171–й стрелковой дивизии. Через некоторое время на должность начальника оперативного отдела штаба Латышского стрелкового корпуса уехал от нас боевой ветеран подполковник Г. Г. Галимов. На их место приходили в отдел другие товарищи. Старшими помощниками были назначены подполковники Пластинкин и Звонцов.

В этот период мы представляли донесения начальнику штаба фронта пять раз в день — в 7.30, 10.00, 13.00, 16.00 и 19.30. Донесения писались от руки простым карандашом и передавались по телеграфу Бодо в полузакодированном виде. Кроме того, в 21 час представлялось итоговое донесение за истекший день на имя командующего фронтом, которое подписывалось Военным советом армии. Оно печаталось на машинке и также передавалось по Бодо. И в заключение, к 23 часам, составлялась подробная оперативная сводка за все войска армии на нескольких страницах, которая после подписи начальника штаба и начальника оперативного отдела тоже шла на телеграф. Дневные донесения обычно составлял, докладывал на подпись и передавал в штаб фронта майор Н. П. Брагинцев, а последние два документа, как наиболее ответственные, — подполковник Б. В. Вишняков.

После того как Вишняков был отправлен в группу командарма на наблюдательный пункт, всю информационную работу мы доверили Николаю Павловичу Брагинцеву. Он всегда предпочитал иметь хоть и трудные, но самостоятельные обязанности. Новое назначение его вполне устраивало, и он со своим серьезным отношением к делу никогда не подводил нас.

Коль скоро зашла речь о наших товарищах по армейскому штабу, нельзя не вспомнить тех, кто помогал нашему коллективу в решении задач, проявлял неусыпную заботу и постоянное внимание. Этими товарищами были заместитель начальника штаба армии по политической части полковник Шашков и секретарь партийного бюро штаба подполковник Таланов. Они приходили к нам в наиболее спокойное время, когда можно было не спеша поговорить с тем или иным офицером. Они интересовались, как идут у нас дела в отделе, какая проводится партийно–массовая работа, знакомили с политическими событиями в мире, следили за тем, чтобы своевременно поступали газеты. Наш парторг В. М. Звонцов получал советы и рекомендации, как лучше провести в отделе то или иное мероприятие.

10 октября мы получили из штаба фронта боевой приказ, согласно которому войска 3–й ударной и 42–й армий должны были подготовиться к нанесению удара из района Добеле в общем направленпи Салдус, Лиепая.

Перед нами стояла задача прорвать оборону противника и наступать на Мазберге, Зебрас. В полосе наступления армии намечалось ввести в прорыв 10–й танковый корпус генерала Шапошникова; он должен был выйти в район Салдус и захватить узел дорог. К началу наступления в состав 3–й ударной из резерва фронта прибывал 7–й стрелковый корпус под командованием генерал–майора В. А. Чистова. 42–я армия переходила в наступление левее нас.

На отработку всех документов по планированию наступательной операции штабу армии предоставлялось двое суток. Генерал Букштынович, получив указания командующего армией, вызвал меня к себе и приказал подготовить план операции, карту–решение, боевой приказ и план мероприятий по подготовке войск к наступлению.

По решению генерал–лейтенанта Симоняка наша армия наносила удар на участке в три километра, имея в первом эшелоне лишь три дивизии: две от 79–го и одну от 100–го корпуса. Следовательно, каждая дивизия действовала на фронте в один километр. Объяснялось это тем, что наступательные возможности соединений в результате почти непрерывных трехмесячных боев были крайне ограниченны. Численность каждой из наших дивизий составляла немногим более 3000 человек. Надеяться на значительный успех не приходилось. Но мы, как всегда, тщательно готовились к выполнению полученной задачи, сосредоточивали на участке прорыва все силы и средства армии.

Боевой приказ я доложил командарму днем 12 октября. Выписки из него командирам корпусов были отправлены с офицерами связи. План операции прилагался к карте–решению; он был разработан по принятой у нас схеме: в форме таблицы, в которой по этапам указывались задачи пехоты, артиллерии, танков, поддерживающей авиации, инженерных войск, а также определялась организация управления.