Франсуа Тайяндье - Бальзак

Роман «Старая дева», также опубликованный в это время, сочли почти непристойным. Героине 40 лет, и она изводит себя оттого, что у неё нет мужчины. Бальзак рассказал об этом случае сексуальной фрустрации чуть ли не в медицинских терминах, что шокировало публику. Мало того: когда она наконец находит себе мужа, тот оказывается импотентом. Бальзак, не признавая никаких табу в том, что относится к природе человека, приводил в смятение добропорядочных читателей. До него в такие заповедные зоны авторы романов не вторгались.

В целом глубокий реализм Бальзака, его стремление осветить социальные явления и понять их движущие силы — всё это вызывало у читателей скуку. Публика требовала романов развлекательных, романтических, «утешительных».

Она не имела ничего против, скажем, социализма, афишируемого Эженом Сю: его популярные романы за счёт этого даже привлекали тысячи новых подписчиков. Но Бальзаку было мало просто забавлять читателя, он претендовал на нечто большее. И его считали претенциозным.

Но он от своего не отступался. Никогда он не был более уверенным, изобретательным и щедрым в своём творчестве, чем в те годы. В 1837 году он написал «Цезаря Биротто» — историю одного разбогатевшего парфюмера, который увлёкся рискованными финансовыми спекуляциями и всё на этом потерял. Бальзак показал такое знание финансовых механизмов, которое удивило даже специалистов. Но, главное, он создал незабываемый образ коммерсанта, одновременно трогательный и комичный. Уже само сочетание его столь прозаично звучащей фамилии с именем великого римского полководца было находкой автора. Здесь Бальзак обличил захватившую общество жажду богатства, которая нарушает в нём всякое равновесие. Лавочник Биротто мог быть вполне счастливым, оставаясь в своей лавке, если бы его не заманили сирены финансовых спекуляций. Рядом с ним — образы негодяя дю Тийе, решившего отомстить госпоже Биротто, которая когда-то его отвергла, и преданного хромого Ансельма Попино. Последний заставляет вспомнить буржуазную слезливую драму XVIII века с её бесчисленными картинами несчастий обиженной добродетели. Добавим, что Цезарь Биротто — родной брат другой жертвы общества — кюре Биротто из «Турского священника».

Мораль, выводимая из этих историй, пессимистична: есть люди, которым на роду написано быть обманутыми. Они слишком честны и простодушны. Так они были воспитаны… Надо оставаться в своей среде.

В том же году у Бальзака вызрел большой замысел «Утраченных иллюзий», в которых он соединил парижские сцены со сценами из жизни провинции, следуя за Люсьеном, который покинул Ангулем, чтобы завоевать в столице славу. В романе дана широкая картина мира парижской прессы. Год спустя он закончил «Банкирский дом Нусингена» и написал первую часть «Блеска и нищеты куртизанок» под названием «Скат». Два этих произведения связывает фигура барона де Нусингена.

В 1837 году Бальзак затеял ещё одно предприятие, которое, как он думал, должно было облегчить ему жизнь и принести богатство, но в действительности обернулось новой финансовой катастрофой. Была в его жизни какая-то удивительная закономерность: он вечно хотел заниматься чем-то помимо сочинительства, и в этом его всегда постигали неудачи.

А между тем сама идея была не такой уж плохой. Бальзак предположил, что ему будет лучше и дешевле жить в каком-нибудь деревенском доме. Он обследовал окрестности Парижа и присмотрел неподалеку от Виль-д-Авре небольшое имение, которое решил назвать Ле Жарди.

Это могло бы стать для него отличным решением, но дело испортил его неуёмный размах. Купив участок, он захотел прикупить и соседние. Участки эти располагались на склоне холма, и, чтобы разбить на них сады, их надо было укрепить. Чета Гвидобони-Висконти выделила ему на это дело средства. При всём уважении к Бальзаку его решение воспользоваться деньгами своей любовницы и её мужа нельзя не признать несколько сомнительным.

Впрочем, он был уверен, что скоро вернёт им долг, получив немалый доход от своей новоприобретённой собственности. Его друг и секретарь Леон Гозлан в своей книге «Бальзак в домашних туфлях» подробно изложил эту историю. Бальзак всерьёз уверял друзей, что будет разводить у себя на ферме коров и обеспечит молоком всю округу. Помимо этого, он собирался выращивать овощи, а потом и насадить виноградники. Он намеревался также устроить на своей земле свалку, благодаря которой рассчитывал стать крупным поставщиком удобрений. В его планы входило также строительство оранжереи, где можно было бы выращивать ананасы. Он уже подсчитывал будущие доходы. Ле Жарди вскоре должно было приносить ему 20 тысяч франков в год. Никак не меньше.

Одновременно с этим он замыслил ещё одно многообещающее дело. Во время своей поездки в Турин в предыдущем году он слышал, что на Сардинии собираются начать разработку залежей серебра. Он решил познакомиться с делом поближе и не сомневался, что, приобрети он серебряный рудник, тот обеспечит ему состояние. Во время второй поездки в Италию он отправился на место будущих разработок. Там его, разумеется, никто не ждал. Месторождение действительно существовало, предприятие уже работало, и неплохо. Бальзак ни на минуту не задумался, с чего бы это в королевстве Пьемонт-Сардиния для разработки своих залежей серебра стали бы ждать приезда парижского романиста.

Итальянские поездки заканчивались для него дурными известиями: вернувшись из Турина, он узнал о кончине госпожи де Берни, по возвращении из Милана и Сардинии — о смерти герцогини д'Абрантес.

При такой беспорядочной жизни он продолжал работать, поставляя одно сочинение за другим для выполнения очередного договора, истощая себя за письменным столом ночами напролёт, правя гранки, следя за переизданиями, спешно готовя следующий эпизод очередного романа-фельетона. В 1839 году были опубликованы «Дочь Евы», «Сельский священник», «Беатриса», «Тайны княгини де Кадиньян», в 1848 году — «Маркас», «Перетта», «Пьер Грассу». Среди этих произведений мы не найдём двух похожих или таких, которые производили бы впечатление, что он использует испытанные приёмы. Бальзак в каждом своём произведении — другой. Даже самые большие романисты иной раз поддаются соблазну «концепции», выбирают определённый стиль, тональность и придерживаются их. Бальзак всегда остаётся самим собой, со своим голосом и своим неподражаемым слогом, но мы не найдём у него ни одного примера, когда бы он повторил какой-нибудь сложный ход, ситуацию, тип характера. Ритм изложения, время и место действия, многообразные переплетения тем — всё у него служит основой для создания новых комбинаций.