Дэвид Роскис - Страна идиша

Вскоре после этого Фрадл умерла от туберкулеза. И еще семьдесят восемь лет ее дочь продолжала есть черный хлеб трижды в день.

Говорящие на идише никогда не спутают сейфер и бух. [55] Оба слова имеют значение «книга», но ивритским словом сейфер обозначаются священные книги (Библия, Талмуд и другие классические еврейские тексты), а идишским словом бух — любая несакральная книга. Бух можно читать всюду, даже в уборной, а сейфер — ни в коем случае. Ведь сейфер написан на святом языке о святых вещах, тогда как к бух ни то ни другое не относится. Что же касается идиша, то святость жива в нем, покуда он верен своему изначальному предназначению — соединять вселенское и земное, слово Господа и человеческую жизнь. Каким же образом? На идише написан тайч, буквальный перевод, который обычно печатают на той же странице, что и фрагмент священного текста. В результате мужчины могут изучать то, что наверху страницы, а женщины — читать то, что внизу. Между этими двумя крайностями — сейфер и бух — находится Майсе-бух [56] Майсе-бух («Книга рассказов») — собрание 257 рассказов на идише. Впервые опубликовано в i602 г. в Базеле под названием Айн шейн майсе-бух («Замечательная книга рассказов»). Сюжеты книги заимствованы из Талмуда и мидрашей, агиографических повествований, рассказов, частично представляющих собой переработанные в еврейском духе популярные сюжеты из нееврейского фольклора и литературы. Много раз переиздавалась. — это книга легенд на идише, доступная каждому и в то же время обладающая достаточной святостью: ведь ее истории берут свое начало в классических текстах.

О сейфер всегда судят по обложке. Заглавная страница молитвенника, например, указывает на то, какому канону он принадлежит, ашкеназскому или сефардскому, — а это очень важная особенность, отличающая литвака [57] Литваки — этнографическая, языковая и религиозная подгруппа ашкеназских евреев. Литваки являются носителями северного диалекта восточноевропейского идиша, обыкновенно в разговорной речи именуемого «литовским». Этот диалект был исторически распространен на территории большей части современных Белоруссии, Литвы, Латвии, а также в некоторых прилегающих районах России, Украины и Польши. Распространение хасидизма (укоренившегося в Польше и Украине) мало затронуло этот ареал, главным образом благодаря влиянию Виленского Гаона, сторонников которого называли миснагдим («протестующие, сопротивляющиеся», т. е. сопротивляющиеся хасидизму). Что касается молитвенного канона, то изначально все восточноевропейское еврейство пользовалось ашкеназским обрядом, но в XIX в. он сохранился только у литваков, поскольку хасиды молились по сефардскому обряду. от польского хасида. Всякий молящийся по ашкеназскому канону — по определению, холодный рационалист, который ест гефилте фиш, [58] Тефилте фиш (идиш) — фаршированная рыба. приправленную перцем. А последователь сефардского канона — это, напротив, страстный мистик и любитель сладкой гефилте фиш. Конечно, не надо путать хасидов, молящихся по сефардскому канону, с настоящими сефардами — евреями, изгнанными с Пиренейского полуострова, для которых все рецепты гефилте фиш одинаково отвратительны.

Мамина семья была литвацкой до мозга костей. Патриархом семьи считался изготовитель шрифтов и печатник Элиэзер-Липман Мац, по словам моей мамы — прямой потомок самого Виленского Гаона. [59] Виленский Гаон — Элиягу бен Шломо-Залман (1720–1797), раввин, каббалист и общественный деятель, один из выдающихся духовных авторитетов ортодоксального еврейства, противник хасидизма. Его сын Юда-Лейб сделал «Печатный дом» Маца одним из самых больших в городе: его типография уступала лишь знаменитому издательству «Вдовы и сыновей Ромм». [60] Ромм — семья печатников и издателей. Основателем дела был Барух бен Реувен Ромм. С 1799 г. печатня работала в Вильно; вышли в свет Библия (1830) и Вавилонский Талмуд (1835–1854). В 1860 г. фирму «Типография вдовы и братьев Ромм» возглавила Двора Ромм. В i88o-i886 гг. фирма осуществила новое расширенное издание Вавилонского Талмуда, позднее неоднократно воспроизводившееся. Издательство выпускало также произведения раввинистической литературы, литургические книги, в том числе женские молитвенники на идише. Издавались и светские литературные произведения. Фирма Ромм сумела просуществовать до 1940 г., когда она была национализирована советскими властями. Юда-Лейб, рассказывала нам мама, был человек строгий. Он был настолько строг, что запрещал пользоваться мылом в субботу и развелся со своей первой женой, поскольку она была недостаточно благочестива. (Их единственная дочь крестилась.) Большего литвака представить себе невозможно.

История, которую я собираюсь рассказать, ославит некоторых литваков и в чем-то будет походить на содержание тех копеечных уродцев, которых производил «Печатный дом» Маца и служанки охотно покупали на Рыбном рынке накануне субботы. Это тоже были сборники историй на идише, но им, в отличие от Майсе-бух, не суждено достичь святости никогда. Но как бы то ни было, я расскажу эту историю, раз того требуют мои «традиционные источники».

Итак, Юда-Лейб остался вдовцом в сорок пять лет с двумя — от своего второго брака — детьми на выданье.

А Фрадл Полачек была пятнадцатилетней минской красавицей с феноменальным голосом, который недавно обнаружил стесненный в средствах молодой импресарио из Санкт-Петербурга. Он намеревался забрать Фрадл с собой в качестве жены и протеже и превратить во вторую Аделину Патти, [61] Патти Аделина (1843–1919) — оперная певица (сопрано) итальянского происхождения. Дебютировала в 1859 г. на сцене Итальянской оперы в Нью-Йорке. Пела во многих странах, с 1869 г. неоднократно в России. Обладала голосом чистого, звонкого тембра, блестящей виртуозной техникой. Пользовалась огромной популярностью у европейской публики. певицу, колоратурное сопрано, которую англичане ласково звали Пэтти. И Фрадл всего бы добилась — с помощью уроков вокала и природной красоты, если бы не…

Груня Золц, ее злая мачеха. Груня была страстной картежницей, и в один прекрасный вечер она проиграла крупную сумму. Судорожно ища, что бы заложить в ломбард (следует полагать, что ее бриллианты уже давно были проиграны), она вспомнила о своей падчерице. И вот Груня отправилась в родной город Вильно в поисках подходящей партии, где очень скоро напала на след богатого вдовца Юды-Лейба Маца, предложившего ей кругленькую сумму.

Коварная мачеха возвратилась в Минск и, понимая, что ее муж Мойше никогда не согласится на брак красавицы дочери со своим ровесником, представила ему младшего брата будущего жениха — «худощавого тридцатилетнего холостяка с каштановыми волосами» (так говорила моя сестра Рут, первый летописец нашей семьи).