Автор неизвестен Биографии и мемуары - Знаменитые авантюристы XVIII века

Однако Казанове не пришлось пробыть в Париже и двух недель. У него вышла история вроде штутгартской: его завлекли какие-то кавалеры и девицы за город и там стянули у него очень ценный перстень. Он поругался с кавалерами и в последовавшей драке одного из них проткнул шпагою насквозь. Парижская полиция уже знала его давно, и иметь с нею дело вновь Казанове было не особенно приятно. Поэтому он поспешил убраться как можно скорее. Он забежал только к г-же Дюрфэ и, рассказав ей историю, просил ее передать деньги и вещи его слуге, итальянцу Косте. Этот Коста давно у него служил, и Казанова полагал вполне возможным довериться ему. Все ценности и были ему переданы г-жою Дюрфэ, но Коста, не будь дурак, в Аугсбург с ними не поехал, а отправился неизвестно куда.

Между тем Казанова приехал в Мюнхен и здесь повел самую разнузданную жизнь: играл, пьянствовал, мотал деньги. Последствия всякого рода невоздержанностей скоро дали ему себя чувствовать; он довольно серьезно расхворался и в первый раз задумался о том, что он уже не юноша и что ему надо беречь свои силы. Он переехал в Аугсбург и здесь принялся усердно лечиться. Здесь он получил письмо от г-жи Дюрфэ. Старушка наняла и роскошно отделала для него особую квартиру и напоминала ему, что ждет его к обеду в Новый год, 1 января 1762 года. Она извещала его, что тот мазурик-итальянец, с которым у Казановы была дуэль, заставившая его поспешно бежать из Парижа, не был им убит, выздоровел, успел наделать каких-то мошенничеств и теперь сидит в тюрьме.

По выздоровлении он поехал в Париж и поселился там в роскошной квартире, нанятой для него г-жою Дюрфэ.

Он нарочно никуда не ходил, чтобы показать старушке, что прибыл в Париж исключительно ради нее, для производства операции перерождения. Казанова придумал очень сложный ритуал, представлявший собою лишь первый, вступительный или приуготовительный акт перерождения. Эта прелюдия состояла из обрядностей чествования каждого из семи гениев, которым посвящены семь дней недели.

Эта шарлатанская проделка с бедною старушкою, рассказанная в записках Казановы со всеми подробностями, принадлежит, несомненно, к числу самых неопрятных деяний нашего героя. Он, по своему обыкновению, прибегает к ходячему оправданию проходимцев: «Не я, так другой». Он отлично понимает, что имел дело с человеком слабоумным, вдобавок забравшим себе в голову вздор неимоверный; признает он также без оговорок, что все его проделки со старухою представляли сплошную «сеть глупостей, за которыми нельзя было даже признать заслуги правдоподобия». «Поглощенный распутством, дорожа жизнью, которую вел, я извлек пользу из безумия бедной женщины, которая если бы не мной, то все равно кем-нибудь другим была бы обманута: в сущности, ведь обманывала она сама же себя. Я, конечно, отдал преимущество себе; я не мог делать выбора между собою и другим, первым встречным обманщиком. Я очень хорошо знал, что, пользуясь безумием этой очень богатой женщины, я ровно никому не делал никакого вреда, не наносил никакого ущерба, себе же приносил пользу несомненную». Вот и все основоположения логики нашего героя.

Покончив с предварительными кривляньями, Казанова приступил к самому перерождению. Оно должно было заключаться в том, чтобы старушке был доставлен младенец, рожденный при совершенно особых обстоятельствах, в непристойные подробности которых мы не имеем возможности входить. Она должна была спать с этим ребенком семь дней подряд. На восьмой день ей надлежало умереть, причем ее душа переходила в этого ребенка. После того ребенок поступал под опеку Казановы, причем, само собою разумеется, старушка должна была сделать завещание в пользу опекуна и опекаемого. На третьем году жизни ребенка покойная должна была ощутить в нем свой дух, т. е. возродиться в нем телесно и духовно. Затем за Казановою же оставались все заботы о воспитании этого ребенка и его посвящении во все таинства высшей мудрости. Как можно видеть из этого краткого обзора, план перерождения был в высшей степени выгоден для Казановы.

Ему надо было найти сообщников. Они и были у него на примете, но он с ними повздорил в решительный момент. Пришлось отложить операцию, причем необходимость отсрочки Казанова объяснил какими-то неблагоприятными положениями светил. Тогда было решено отложить дело до освобождения из лисабонской тюрьмы славного Квирилинта. А пока, до появления на сцене этого Квирилинта, Казанова опять поехал странствовать и кутил в Швейцарии и Северной Италии, беспрестанно, по обыкновению, переезжая с места на место. Все это время он подыскивал новых сообщников, и когда запасся ими, вызвал старую маркизу в Марсель, где и состоялась, наконец операция перерождения. Мы не можем здесь дать о ней даже и понятия, хотя Казанова и описывает ее в мельчайших подробностях. Она была неприлична до гнусности. Но об одной частности кудесничества мы не можем умолчать. Дело в том, что перед самым актом возрождения надлежало принести роскошную жертву всем семи гениям, покровителям семи дней недели. Древние, как известно, каждому божеству приписывали свой особенно любимый металл и любимый драгоценный камень. Вот из этих-то металлов и каменьев и надо было составить жертвоприношение. На какую сумму старушка была наказана этой жертвою, о том Казанова умалчивает, но упоминает, что шкатулка с совокупностью жертвенных веществ весила полсотни фунтов. Надо было уложить эти вещества в шкатулке по особому обряду, и сделать это мог только сам Казанова. Поэтому «жертва» в полном составе была им отнесена к себе домой и там уложена, как надлежало. В избранный день и час Казанова с маркизою отправились на берег моря и там бросили жертвенную шкатулку в воду, предварительно вознеся моления к какому-то духу Селенису (судя этимологически — надо полагать, гению луны). Жертва была принесена, «к большому удовольствию маркизы, — рассказывает Казанова, — но к еще большему моему удовольствию, которое станет понятно читателю, когда он узнает, что шкатулка, брошенная в море, заключала в себе 50 фунтов свинца, настоящая же жертвенная шкатулка со всеми жертвенными предметами осталась спрятанною у меня в комнате».

Казанова снова в Париже. — Путешествие его в Англию. — Англия и англичане по наблюдениям Казановы. — Он прокучивает в Лондоне значительную часть своего состояния. — Бегство из Англии. — Встреча с кавалером Эоноя и графом Сен-Жерменом. — Путешествие в Германию. — Казанова беседует с королем Фридрихом в саду Сан-Суси.

Отделавшись от старой маркизы Дюрфэ, Казанова уехал из Марселя в Париж. Здесь он повстречал своего брата, неудачника-аббата, и отправил его вон из Парижа на родину. Он, впрочем, пробыл в Париже очень недолго, да ему, видимо, нечего было там и делать. После проделки со старою маркизою ему даже и неловко было оставаться вблизи ее. Он поэтому все последующее время провел вдали от Франции, частью в Англии, частью в Германии к России.