Моисей Кроль - Страницы моей жизни

К великому несчастию, наш предостерегающий голос омским правительством не был услышан, и мы уехали оттуда с печальным сознанием, что наша попытка найти общий язык между Сибирской областной думой и Сибирским правительством потерпела полную неудачу.

В правых кругах тогда создалась легенда о «борьбе» областной думы с Омским правительством. Эта легенда, как видно из всего изложенного, была чистейшей фантазией. Никакой борьбы не было. Сибирское правительство просто не считалось ни с пожеланиями, ни с решениями областной думы.

Я уже упомянул в предыдущей главе, что Сибирское правительство, почуяв, какая опасность ему грозит со стороны военных кругов, приняло все меры к тому, чтобы укрепить свою власть. При господствовавших в тот момент в добровольческих отрядах и казачьих войсках настроениях это правительство могло привлечь на свою сторону армию только одним способом – склониться перед их ультраправой ориентацией. Это означало разрыв с Сибирской областной думой, к которой военные круги относились враждебно уже по тому одному, что она олицетворяла собою более или менее свободное народное представительство. Омская власть, как это было уже сказано в предыдущей главе, действительно фактически совершенно игнорировала волю областной думы.

Но на пути Сибирского правительства, ставившего себе целью распространение его власти на всем пространстве между Уралом и Владивостоком, оказались и другие серьезные препятствия. Самым главным из них было существование во Владивостоке и в Маньчжурии целого ряда других правительств, возникших там в разное время под самыми разнообразными титулами и под влиянием самых различных обстоятельств.

Так, в январе 1918 года русские политические деятели, проживавшие в Харбине, образовали там русское правительство, главой которого они избрали управляющего Китайско-Восточной железной дороги генерала Хорвата. В июле того же 1918 года, когда союзные державы серьезно стали разрабатывать план образования Восточного фронта против немцев на Урале при помощи чехословацкого корпуса и русских армий Сибирского и Самарского правительства, генерал Хорват, переехав на русскую территорию, в Гродеково, провозгласил себя всероссийским правителем и образовал при себе деловой кабинет под председательством С.В. Востротина.

Приблизительно в это же время, как только советская власть была свергнута во Владивостоке, пробравшийся туда Дербер и еще несколько министров тайно избранного в Томске еще при большевиках Сибирского правительства, объявили себя всесибирской военной властью. Наконец, когда в августе и сентябре 1918 года на Дальний Восток стали прибывать союзные войска, есаул Семенов, поддерживаемый японскими военными кругами, провозгласил себя атаманом и носителем правительственной власти в районе станции Маньчжурия, а мнимый подъесаул Калмыков (говорили, что он харьковский мещанин) себя тоже сам возвел в атаманы и присвоил себе правительственную власть в районе станции Пограничная.

Само собой разумеется, что это обилие правительств и их взаимное соперничество делало невозможным осуществление намеченного союзниками плана интервенции. Для создания единой сибирской армии, которая была бы в состоянии образовать более или менее солидный Восточный фронт, необходимо было прежде всего установить единое Всесибирское правительство. Это хорошо сознавали союзники, которые помимо посылки своих отрядов были готовы оказать такому правительству солидную помощь деньгами и оружием, это сознавали также Омское правительство и вся сибирская армия. И вот для достижения этой цели глава Омского правительства Вологодский отправился на Дальний Восток. Его усилия увенчались значительным успехом. Дерберовское правительство себя добровольно упразднило и входившие в него министры признали власть Сибирского правительства, находящегося в Омске. Без особого труда Вологодский также добился того, что генерал Хорват распустил свое всероссийское правительство и согласился занять должность «наместника» Сибирского правительства на Дальнем Востоке. Но Семенов и Калмыков наотрез отказались сложить с себя звание «правителей», хотя по существу они были не больше как самочинными главарями небольших партизанских отрядов, творивших безнаказанно суд и расправу над населением только благодаря особому покровительству японцев.

Эти отряды с точки зрения военной были совершенно ничтожны, но чиня серьезные препятствия провозу оружия с Дальнего Востока в Сибирь и внося вообще расстройство в железнодорожный транспорт дальневосточной окраины, они причинили огромный вред антибольшевистскому движению.

Все же можно сказать, что установление всесибирской власти было достигнуто. Но события к этому времени выдвинули на очередь другой вопрос.

Дело в том, что на территории, освобожденной от большевиков, существовало несколько других правительственных образований, кроме Сибирского, и если Екатеринбургское правительство и правительства казачьих войск были близки и по своим настроениям и по всей своей ориентации Сибирскому, то с «Комучем» у последнего были не только серьезные трения на почве координации деятельности их добровольческих армий, но и глубокие принципиальные расхождения, главным образом по вопросу об источнике верховной власти. В то время как Самарский комитет членов Учредительного собрания («Комуч») считал источником верховной власти созванное на 5 января 1918 года в Петрограде Учредительное собрание, а потому признавал любую правительственную власть, возникшую на освобожденной от большевиков территории, ответственной перед этим Учредительным собранием, Сибирское правительство полагало, что разогнанное большевиками Учредительное собрание перестало существовать, поэтому никакой речи об ответственности перед этим учреждением быть не может.

Разногласие было настолько глубоким, что какой бы то ни было сговор между обеими сторонами казался невозможным.

Между тем несогласованность действий Сибирского правительства и «Комуча» и в особенности трения между «Народной армией» последнего и военными кругами первого, отражались крайне вредно на всей государственной жизни как в Сибири, так и на западе от Урала. И вот под давлением представителей союзных держав и чешского командования, которому были подчинены русские добровольческие армии, а равно под влиянием умеренных членов партии социалистов-революционеров была сделана попытка сговора между Самарским комитетом членов Учредительного собрания и Омским правительством. 15 июля 1918 года делегаты обеих сторон съехались в Челябинске для выработки условий соглашения, но это совещание окончилось неудачей – делегаты ни до чего договориться не смогли. В августе положение на фронте стало угрожающим, и союзники не только настойчиво потребовали скорейшего сговора между «Комучем» и Сибирским правительством, но поставили на очередь вопрос о создании по общему соглашению всех местных правительств всероссийской власти. И в том же августе месяце состоялась в Челябинске новая встреча делегатов от Самарского и Омского правительств, которые наконец пришли к соглашению о необходимости созвать особое государственное совещание как для решения неотложных дел, накопившихся у новой власти, так и для сговора относительно формы и характера этой власти.