Валентина Мирошникова - 100 знаменитых судебных процессов

Орфила прибыл в Тюль, где проходил процесс, утром 13 сентября. Он привез с собой необходимые реактивы, содержащие мышьяк. Орфила исследовал вещественные доказательства больше суток, и лишь вечером 14 сентября появился в зале суда. Предыдущие эксперты, на присутствии которых во время экспериментов Орфила настоял, уныло шли следом. Орфила окинул взглядом зал суда и отчетливо произнес: «Мы докажем, во-первых, что в теле Лафарга имеется мышьяк; во-вторых, что он не мог попасть туда ни из реактивов, которыми мы пользовались, ни из земли, окружавшей гроб; в-третьих, что найденный нами мышьяк не является естественной составной частью любого организма».

Орфила в точности выполнил свое обещание. Слушая, как эксперт разбирает ошибки предыдущих исследований, Пайе чувствовал, что ничем не сможет помочь своей подзащитной. Практически во всех органах Шарля Лафарга, а также в напитках был обнаружен мышьяк. А вот в пробах кладбищенской земли его не было. Таким образом, вина Марии Лафарг практически была доказана.

19 сентября присяжные объявили, что признают Марию Лафарг виновной в убийстве мужа. Суд приговорил ее к пожизненным каторжным работам. Правда, король Луи-Филипп проявил милосердие и заменил их пожизненным заключением. Сама убийца до конца отрицала свою вину. Десять лет она провела в тюрьме Монпелье, затем заболела туберкулезом и была выпущена на свободу. Через несколько месяцев ее не стало. Но спор вокруг дела отравительницы продолжался еще несколько лет. Авторы из разных стран Европы разделились на два лагеря. Одни считали, что Мария Лафарг невиновна, другие писали книги с кричащими названиями вроде «Лукавая воровка и коварная отравительница». Сейчас об этом скандальном процессе помнят только криминалисты, называя его триумфом токсикологии.

Одно из самых громких дел об отравлении за всю историю криминалистики. В ходе процесса над супругами де Бокармэ эксперты сделали правосудию неоценимый подарок, изобретя способ, с помощью которого можно было выделять из мертвого тела следы растительных алкалоидов (ранее преступления, совершенные с помощью подобных ядов, оставались нераскрытыми, поскольку их следов в теле жертвы могли не обнаружить).

Вечер 21 ноября 1850 года начался для пастора общины Бюри, что располагалась между бельгийскими городами Моне и Турнэ, как и все остальные; ничто не предвещало нарушения обычного распорядка, и пастор уже предвкушал спокойный ужин и вполне заслуженный отдых. Он даже представить себе не мог, что спустя всего несколько минут окажется в центре одного из самых громких расследований в области криминалистики. Внезапно в двери дома кто-то постучал. Хозяин поспешил открыть и увидел на пороге четверых донельзя взволнованных людей. Пастор узнал поздних посетителей. Ими оказались служащие замка Битремон, расположенного неподалеку: горничная Эммеранс Брикур, две няни — Жюстин Тибо и Виржини Шавалье — и кучер Жиль. Незваные гости решили обратиться к пастору за советом по поводу событий, которые произошли в Битремоне вечером 20 ноября и могли заставить содрогнуться любого нормального человека.

Вышеупомянутый замок у местного населения пользовался дурной славой. Последний его хозяин, граф Ипполит Визар де Бокармэ, был сыном нидерландского наместника на Яве и его жены-бельгийки; родился он в открытом море, на борту фрегата «Эуримус Маринус», когда тот пробивался сквозь шторм в Восточную Азию. Юность де Бокармэ прошла в США, где его отец занимался охотой и разведением табака. Образованием Ипполита никто не озаботился, и по возвращении в Старый Свет он едва смог выучиться читать и писать. Осев в старом замке, Бокармэ сумел создать себе зловещую репутацию злобного, мстительного и крайне жестокого человека; местные жители искренне верили, будто в детстве графа вскармливала львица.

В 1843 году Ипполит решил, что настала пора покончить с холостяцкой жизнью, и женился на Лидии Фуньи, дочери аптекаря из Перувелза. Собственно, сделал это Бокармэ отнюдь не по большой любви; им двигал банальный трезвый расчет. По слухам, Лидия была богата. Однако вскоре после свадьбы «счастливый супруг» узнал весьма неприятную для себя новость: оказывается, состояние Фуньи сильно переоценивали. К тому же у аптекаря имелся еще один ребенок — сын Гюстав, особа весьма болезненная и требовавшая немало внимания и средств. В итоге новоиспеченная графиня могла рассчитывать разве что на ежегодную ренту в 2000 франков. В принципе, эта сумма сама по себе была не столь уж и мала, однако для молодоженов с их большими запросами она показалась мизерной.

К сельскому хозяйству Ипполит охладел быстро, и всего за несколько лет замок можно было считать настоящим образцом запущенности. Зато в его стенах практически не прекращались дикие кутежи и оргии. Время от времени для многочисленных гостей хозяева устраивали выезды на охоту. Естественно, такой образ жизни требовал от Бокармэ содержания огромного штата прислуги. Все это вместе отнюдь не способствовало рачительному ведению дел, и вскоре супруги обзавелись невероятно большими долгами.

Тем временем старый аптекарь умер, после чего ежегодная рента его дочери увеличилась до 5000 франков. Однако этих денег Бокармэ по-прежнему не хватало. Поэтому в 1849 году перед графом замаячила крайне неприятная, но, тем не менее, вполне реальная перспектива потери владений. Чтобы избежать полного разорения, супругам требовалось быстро погасить хотя бы самые срочные долги. Вот только сделать это возможности не было. Ситуация сложилась столь отчаянная, что Бокармэ несколько раз брал взаймы даже у. собственных слуг! Тем не менее, граф и его жена все же надеялись выкрутиться: их могла спасти смерть брата Лидии, который являлся главным наследником старого Фуньи. «Любящие» родственники вполне искренне считали, что Гюстав вскоре покинет грешную землю, так и не обзаведясь семьей. Собственно, расчет Бокармэ на скорую кончину Фуньи имел под собой серьезные основания: сыну аптекаря, вдобавок ко всем неприятностям, пришлось перенести ампутацию голени. Теперь Гюстав передвигался только на костылях и постепенно чах. А его единственной наследницей являлась Лидия.

Однако весной 1850 года среди местных жителей вдруг пошел гулять слух о том, что бедняга собирается. жениться! И действительно, этот доходяга, которого родственники уже сбросили со счетов, причисляя едва ли не к покойникам, успел, не афишируя этого, купить замок Гранмец, принадлежавший обедневшей дворянской семье, и заключить помолвку с его хозяйкой, мадемуазель де Дюдзеш.

В ноябре 1850 года Бокармэ узнали о том, что дата бракосочетания Гюстава и его невесты уже определена, а значит, они сами остаются с носом. На наследстве Фуньи 30-летний граф и его молодая супруга теперь могли поставить большой жирный крест. И тогда Бокармэ, явно не обделенные от природы криминальными наклонностями, решили «исправить» ситуацию.