Евгений Глушаков - Великие судьбы русской поэзии: XIX век

Николай Алексеевич уделял серьезное внимание образованию Зины: и сам занимался с нею, и нанимал учителей. И сделалась она истинным другом и помощником поэта. Преклонялась перед мужем, стихи его многие на память выучила. Сумели оценить душевные качества Зинаиды Николаевны и приятели Некрасова, не придававшие значения отсутствию манер и благородного воспитания. Впрочем, это были люди тоже не из высшего общества, от которых ожидать иного и не приходилось.

В 1876 году поэт тяжело, смертельно заболел. Рак. Перенесённая операция дала мизерную отсрочку. Единственно отрадным в эти мучительнейшие дни было сочувствие, которое Некрасов снова обрёл в народе, простившем ему человеческие слабости и оценившем его поэтический, да и жизненный подвиг. В ряде газет, отозвавшихся на всенародное участье к судьбе поэта, постоянно выходили бюллетени о состоянии его здоровья. Приветственные телеграммы, письма. Из Сибири донеслось до Некрасова и прощальное слово Чернышевского, считавшего его «гениальнейшим и благороднейшим из русских поэтов».

В начале 1877 года Третьяковым был заказан Крамскому портрет Некрасова. Россия спешила запечатлеть облик умирающего поэта. Не более 10–15 минут в день имел возможность работать художник, и то урывками. Слишком быстро утомлялся больной. Кроме основного портрета была сделана еще и небольшая картина, изображающая Николая Алексеевича за работой, когда он пишет. Грустное прощальное время его «Последних песен».

Зина и сестра поэта Анна Алексеевна Буткевич, лишая себя сна, соперничали в стремлении первой откликнуться на каждый призыв, на всякую просьбу умирающего. Если же кто-то посторонний прикасался к нему, а при Некрасове дежурили сиделка и студент-медик, больной кричал: «Уберите от меня этих палачей!» Зина за время болезни мужа превратилась из молодой, красивой, здоровой женщины в желтолицую старуху.

ЗИНЕ

Как это похоже на последующее заявление Маяковского: «Но я себя смирял, становясь на горло собственной песне». Разумеется, не по образам, а по сути.

Заботясь о будущем своей незаконной жены, чтобы Зина могла ему наследовать, Николай Алексеевич решил с ней обвенчаться. Однако перенести церковную процедуру Некрасов был бы не в силах, поскольку с постели уже не вставал. А венчанье на дому не допускалось церковными правилами. Пришлось подкупить священника, на что хватило 500 рублей. Обвенчались 4 апреля, а 27 декабря того же 1877 года поэт скончался.

Достоевский, постоянно навещавший Николая Алексеевича во время предсмертной болезни, зашёл и тогда, когда узнал, что поэта не стало. Возвратившись же домой, взял с полки трёхтомное собрание сочинений Некрасова и стал читать с первой страницы. Просидел до 6 утра. Они начинали вместе, а посему и вся жизнь Федора Михайловича, все 30 лет, прошедших с их первого знакомства, промелькнули перед ним. В эту ночь Достоевский как бы задался целью взвесить, оценить значение пройденного его другом и соратником пути, продумывал своё прощальное слово.

Похороны Некрасова состоялись 30 декабря. Траурная колесница под балдахином двигалась за процессией, а гроб несли на плечах до самого кладбища. Множество народа, венки: «Некрасову – студенты», «От русских женщин»… Принимали участие в процессии и члены едва появившихся в России революционных партий: «Землевольцы», «Южнорусские бунтари». Явились они в открытую и несли свой венок «От социалистов», но скрытно были вооружены на случай вмешательства полиции.

В своей надгробной речи Достоевский поставил Некрасова вслед за Пушкиным и назвал последним поэтом из господ, предрекая тем самым, что Россия стоит на грани грозных перемен и время «господ» кончается. Выступил над гробом Некрасова и молодой Плеханов. Нарождающаяся революция почтила прах одного из самых пламенных своих певцов.

Одна из самых загадочных личностей в русской поэзии. Загадочна и жизнь его, и смерть. Даже время его появления на свет установлено лишь приблизительно: октябрь-ноябрь 1820 года. А родился будущий поэт в Новосёлках, в семье орловского помещика Афанасия Неофитовича Шеншина и немки Шарлотты-Елизаветы Беккер, которая, по переходу из лютеран в православие, получила новое имя и стала Елизаветой Петровной Шеншиной. Назвали мальчика Афанасием. Даже достигнув зрелого возраста, он ещё долгое время не подозревал, что Шеншин не является его родным отцом.

Афанасий Неофитович был весьма строг нравом. И даже суров. Тиранил жену – существо тихое и безропотное; «начитавшись Руссо, запрещал детям употреблять сахар и духи». А тут ещё и отсутствие достатка, по дворянским представлениям даже бедность. Вот почему специальных учителей у Афанасия не было: отчим на такие траты не шёл. Обходились своими силами.

Мать выучила мальчика читать по складам немецкие книги, а русской грамматике обучал будущего поэта повар, главным достоинством которого было умение имитировать голубиное воркование. Повара тоже звали Афанасием (не в честь ли хозяина?). Поваров при усадьбе Шеншина было много, и все они прошли выучку в московских ресторанах – в «Яре» и при «Английском клубе».

Дело в том, что по провинциальному обычаю, чтобы не тратиться на содержание дворовых ребятишек, было принято отдавать их в город на всякую подсобную работу. В этом смысле поварская – была не хуже прочих. Вот и расплодилось поваров у Шеншиных – сверх всякой надобности. Стряпать им приходилось по очереди: на каждый день недели – особенный повар. Ну а познания в грамматике и прочих науках у юнцов, пообтёршихся в Москве, подразумевались.

Писать Афанасий и в семилетнем возрасте не умел, а читал и в девятилетнем ещё очень дурно. Присматривал за ним старик из дворовых, от которого барчуку нравилось убегать и забираться на макушку какого-нибудь высокого дерева. Испуг старика, суетившегося внизу, приводил ребёнка в восторг. Но верхом наслаждения для маленького Афанасия была военная оркестровая музыка, исполняемая на марше при проходе через Новосёлки. И тогда он вместе с другими мальчишками устремлялся бегом по пыльной деревенской дороге вслед за грохочущей и сверкающей медью.