Вяйнё Таннер - Зимняя война

Ханнула снова потребовал безо всякого промедления обратиться за помощью к Западу. Его позиция была поддержана Ньюкканеном, по мнению которого ситуация не была безнадежной. Армия не потерпела поражения. Ее можно отвести на новую оборонительную позицию вдоль линии Виролахти — Луумяки — Сайма — Йоненсуу. Правда, линия обороны здесь не была полностью готова, отсутствовали заграждения из колючей проволоки и траншеи, но противотанковые оборонительные сооружения находились в полной готовности. Таяние снега должно послужить дополнительным препятствием для наступающих.

Президент был склонен продолжать борьбу, если бы кабинет министров единогласно проголосовал за такой вариант. Но министры не считали возможным продолжать войну, и ему пришлось занять такую же позицию, хотя условия мира были невыносимо тяжкими. В противном случае он не смог бы управлять страной через кабинет министров.

В ходе этого заседания я получил самую энергичную поддержку от Котилайнена и от Пеккала. Другие министры также высказались в поддержку заключения мира. Но некоторые считали, что решение следует принять главнокомандующему. Я резко возражал против этой идеи, поскольку не дело главнокомандующему принимать решения по политическим вопросам. Однако я сказал, что в ходе моего телефонного разговора с ним у меня сложилось впечатление: он надеется на заключение мира. По его мнению, если армия будет разбита, то все будет кончено.

Президент Каллио внес на наше рассмотрение вопрос о том, что после прекращения военных действий войска должны на какое-то время оставаться на тех позициях, которые сейчас занимают. Если будет выдвинуто требование к войскам немедленно отступить за новую линию границы, то возникнут новые трудности. Мы должны иметь время на эвакуацию отходящих территорий в должном порядке. Чтобы избежать в дальнейшем необоснованной критики, он предложил нам получить от шведского правительства официальный ответ, в котором оно сообщило бы, что не позволит проход по своей территории войск Запада. Мы должны иметь возможность представить всему миру доказательства того, что нас не обуяло малодушие.

Ближе к концу заседания я предложил отправить в Москву телеграмму, в которой было бы сказано, что правительство намерено принять предложенные условия; оно надеется на прекращение военных действий, чтобы иметь возможность эвакуировать население с передаваемых территорий. Предложение было принято.

Я попросил комиссию по внешнеполитическим вопросам парламента собраться в 9.30, поскольку предъявленные нам условия значительно отличались от тех, которые были обсуждены ранее комиссией; требовалось получить поддержку позиции, принятой кабинетом министров. На ее заседании я доложил о самых последних политических событиях, об информации, полученной от нашей делегации из Москвы. Я сообщил, что кабинет министров решил принять предложенные нам условия мира, несмотря на их жесткость.

Вслед за этим разгорелась жаркая дискуссия. Депутаты Кекконен и Карес жестко возражали против принятия условий мира. По их мнению, война должна быть продолжена. Кекконен считал, что необходимо обратиться за помощью к Западу, а Карес полагал, что нынешняя ситуация Финляндии — результат ее пробританской политики. Он также считал, что состав делегации, направленной в Москву, был неудачным. За принятие условий мира высказались депутаты Рейникайнен, Вестеринен, Кайяндер (который задал целый ряд вопросов), Кукконен, Силлапряя и Хакцелл. По мнению последнего, ситуация в пользу мира созрела в течение последних двух месяцев. Он не верил в западную помощь, результатом которой в политической игре стало бы вмешательство Германии.

На этот раз вопрос был вынесен на голосование, чтобы позиция комиссии была совершенно ясной. В пользу предложения кабинета министров проголосовали тринадцать членов комиссии, четверо были против — Карес, Кекконен, Кому и Кямяряйнен. Депутат Икола также был против, но по своему статусу он не имел права решающего голоса и не принимал участия в голосовании.

В 10.00 позвонил Маннергейм. Вторая телеграмма о ситуации на фронте, которую я отправил в Москву, была, по его мнению, чересчур пессимистичной. Он хотел внести в нее изменения и продиктовал мне свой собственный вариант. В его изменениях, однако, не было ничего, что меняло бы ее суть. Я попросил его направить мне эти изменения в письменном виде и обещал передать их, как только получу.

В 10.30 в министерстве появились Веркер и де Во, британский и французский послы, пришедшие по моему приглашению. Я сказал им, что мы должны иметь полную ясность об отношении Норвегии и Швеции к транзиту войск. Они обещали снестись со своими правительствами по этому вопросу.

В 11.00 появился норвежский посол Мишле, чтобы узнать у меня, есть ли уже решение.

Я ответил отрицательно. Со своей стороны мы хотели бы получить однозначный ответ от Норвегии по двум пунктам: каково окончательное официальное отношение Норвегии к транзиту войск Запада? намерена ли Норвегия проработать возможность создания оборонительного союза государств Севера в случае, если мы заключим мир с Советским Союзом? Он обещал выяснить намерения своего правительства.

В 11.20 снова позвонил маршал Маннергейм. Он спросил, не можем ли мы предложить СССР территории в Северной Финляндии. Пожертвовав ими, мы, возможно, спасли бы полуостров Ханко и часть территории в Южной Финляндии.

Я сказал ему, что подобное предложение вряд ли соблазнит Советский Союз. Кроме того, этот шаг будет неприятным сюрпризом для Швеции и Норвегии.

Маннергейм ответил: «Каждый должен думать прежде всего о себе. Именно так поступили Швеция и Норвегия».

Я обещал передать его предложение нашей делегации в Москву для рассмотрения.

В течение дня несколько раз звонил президент, чтобы узнать новости. Я рассказал ему все, что мне удалось узнать.

В 13.10 Хьелт, пресс-атташе нашего посольства в Стокгольме, сообщил мне по телефону, что шведское информационное агентство ТТ получило телеграмму из Хельсинки, в которой говорилось, что комиссия по внешнеполитическим вопросам парламента приняла условия мира, выдвинутые Советским Союзом.

Это известие привело меня в ярость. Сейчас, когда мирные переговоры вошли в критическую фазу, кто-то разболтал такую информацию! Это совершенно безответственный поступок! Но кто отправил телеграмму, как она прошла цензуру? Я предложил Хьелту потребовать, чтобы ТТ не распространяло информацию, содержащуюся в телеграмме. Хьелт сказал, что ТТ уже передало эту информацию в прессу, и предложил сделать официальное опровержение. Я согласился.

Эта мера только частично достигла цели. Большинство шведских газет воздержалось от перепечатки телеграммы, но падкие до сенсаций вечерние газетенки все-таки опубликовали ее, хотя и в качестве слуха. Вечером она обсуждалась во всех кафе и ресторанах Стокгольма. Совершенно естественно, что она сразу была передана по телеграфу в Москву, где нашим представителям пришлось столкнуться с ней лицом к лицу во время переговоров.