Шерил Стрэйд - Дикая

Я вытащила топографическую карту этой области из кармана шортов. Когда я это сделала, десятицентовик выпал из моего кармана и провалился в снег. Я потянулась за ним, неустойчиво пошатываясь под весом рюкзака, но в тот момент, когда мои пальцы его нащупали, монетка провалилась еще глубже и исчезла. Я раскапывала снег, ища ее, но она пропала безвозвратно.

Теперь у меня осталось только 60 центов.

Я вспомнила тот десятицентовик в Вегасе, тот самый, который бросила в «однорукого бандита» и выиграла 60 долларов. Я громко рассмеялась при мысли о нем, чувствуя, что эти две монетки как-то связаны между собой. Но не могла объяснить, чем именно, если не считать этой дурацкой мысли, мелькнувшей у меня, пока я стояла там, в снегу. Может быть, потеря монетки была добрым предзнаменованием — так же, как черное перо, символизировавшее пустоту, на самом деле означало нечто позитивное. Может быть, я и не вляпалась в то, чего так сильно старалась избежать. Может быть, за следующим поворотом я выйду на тропу.

К этому моменту я уже дрожала, стоя в снегу в шортах и пропитанной потом футболке. Но не решалась сделать шаг дальше, пока не сориентируюсь. Снова раскрыла путеводитель и прочла то, что писали авторы об этом участке маршрута. «После хребта, по которому идет тропа, вас ждет неуклонно восходящий, заросший кустами отрезок, — так они описывали то место, на котором, как кажется, я оказалась. — Со временем тропа выравнивается и выходит на открытую ровную площадку…» Я медленно повернулась вокруг своей оси, обозревая окрестности на 360 градусов. Это и есть то безлесное открытое плоское место? Казалось бы, ответ должен быть ясен, но это было не так. Ясно было лишь то, что все вокруг погребено под снегом.

Я потянулась за компасом, который висел на шнурке на боку моего рюкзака, рядом с «самым громким в мире» свистком. Я не пользовалась им с того дня, когда шла по дороге в первую трудную неделю на маршруте. Принялась изучать его, сверяясь с картой и изо всех сил стараясь догадаться, где я могу находиться, а потом шла дальше, неуверенно продвигаясь вперед по снегу, то скользя по нему, то проваливаясь внутрь, каждый раз все сильнее царапая щиколотки и голени. Спустя примерно час я увидела металлический ромбик с надписью «Маршрут Тихоокеанского хребта», прикрепленный к согбенному под снегом деревцу, и меня накрыла волна облегчения. Я по-прежнему не понимала, где именно нахожусь, зато, по крайней мере, точно знала, что я — на МТХ.

К концу дня я добралась до горного гребня, с которого была видна глубокая, заполненная снегом котловина.

К этому моменту я уже дрожала, стоя в снегу в шортах и пропитанной потом футболке. Но не решалась сделать шаг дальше, пока не сориентируюсь.

— Грэг! — позвала я, просто чтобы проверить, нет ли его где-нибудь поблизости. За весь долгий день я не увидела ни одного его следа, но все равно ждала, что он вот-вот появится, надеясь, что снег замедлит его продвижение достаточно, чтобы я успела его нагнать и мы вместе сориентировались на местности. Я услышала тихие, далекие возгласы и увидела трех лыжников на соседнем хребте, по другую сторону снежной котловины. Они были достаточно близко, чтобы мы слышали друг друга, но добраться до них было невозможно. Они активно размахивали руками, и я помахала в ответ. Они были далеко, одеты в горнолыжную амуницию, которая не давала мне понять, женщины это или мужчины.

— Где мы?! — прокричала я им через широкую снежную пустошь.

— Что?! — их ответ едва долетел до меня.

Я выкрикивала эти слова снова и снова — где мы, где мы, — пока у меня не заболело горло. Я приблизительно знала, где нахожусь, но хотела услышать, что они скажут, просто чтобы быть уверенной. Я кричала снова и снова, но крики мои до них не долетали, так что я решила попробовать один последний раз, вложив в этот крик все свои силы, и едва не скатилась с горы в результате отчаянных усилий:

— ГДЕ МЫ?!

Возникла пауза, которая говорила о том, что они наконец расслышали мой вопрос, а потом, в унисон, они заорали в ответ:

— В КАЛИФОРНИИ!!

Судя по тому, как они повалились при этом друг на друга, я догадалась, что их одолел неудержимый хохот.

— Спасибо!! — саркастически крикнула я в ответ, хотя весь мой сарказм достался ветру.

Они крикнули мне еще что-то, но я не расслышала, что именно. Они повторяли много раз, но эхо смешивало слова, пока наконец они не прокричали их одно за другим, тогда я смогла их расслышать.

— ТЫ! ЗАБЛУДИЛАСЬ?!

Я пару секунд обдумывала этот вопрос. Если я скажу «да», они спасут меня и я покончу с этим проклятым Богом маршрутом.

— НЕТ!!! — завопила я в ответ. Я не заблудилась.

Я просто перенервничала. Оглянулась и посмотрела на деревья, сквозь которые просачивался угасающий дневной свет. Скоро вечер, а мне еще нужно найти место, чтобы поставить лагерь. Я поставлю свою палатку в снегу, проснусь в снегу и пойду дальше по снегу. И это несмотря на все, что я сделала, чтобы избежать снега!

Я шла дальше, пока не нашла нечто, относительно напоминавшее уютное местечко для палатки — в смысле, уютное тогда, когда у тебя нет выбора, кроме как счесть таким местечком подмерзшую корку снега под деревом. Забравшись в спальный мешок, надев на себя все вещи, которые у меня были, я мерзла, но чувствовала себя сносно, а бутылки с водой лежали рядом со мной, так что они замерзнуть не могли.

Утром стены моей палатки были покрыты узорами инея — паром от моего дыхания, который ночью осел на них и заиндевел. Некоторое время я лежала молча, полностью проснувшись, не готовая снова сталкиваться со снегом, прислушиваясь к песням птиц, которых не знала по именам. Знала только, что их песни становятся для меня привычными. Когда я наконец села, расстегнула молнию на двери и выглянула наружу, то увидела, как птицы перелетают с дерева на дерево, изящные, беззаботные и совершенно равнодушные ко мне.

Я поставлю свою палатку в снегу, проснусь в снегу и пойду дальше по снегу. И это несмотря на все, что я сделала, чтобы избежать снега!

Я достала свой котелок, налила в него воды, всыпала заменитель молока, потом добавила гранолы и уселась завтракать перед открытым входом в палатку, надеясь, что по-прежнему нахожусь на МТХ. Доев, поднялась, вычистила котелок горстью снега и осмотрела окрестности. Меня окружали камни и деревца, торчавшие из-под заледенелого снега. Я по-прежнему ощущала дискомфорт из-за дурацкой ситуации, в которой оказалась, и при этом меня ошеломила бескрайняя одинокая красота. Что мне делать — идти дальше или повернуть обратно? Я ненадолго задумалась, хотя мне прекрасно был известен ответ. Он буквально сидел у меня в печенках: конечно, я пойду дальше. Я приложила слишком много усилий, чтобы добраться сюда, и не могла поступить по-другому. Повернуть обратно было бы логично. Я могла бы пройти по собственным следам обратно до Сьерра-Сити, поймать еще одну попутку и поехать еще дальше к северу, туда, где горы были свободны от снега. Это было безопасно. Это было разумно. Вероятно, именно так и следовало сделать. Но ничто во мне не желало так поступать.