Шерил Стрэйд - Дикая

— Но ведь там должна быть… А из REI ничего нет? Там должны быть…

— Все в свое время, — пропела служащая, возвращаясь на склад.

К тому времени как я вышла с почты, я едва не прыгала от радости и облегчения. Помимо девственно-чистой коробки, в которой лежали мои ботинки — мои новые ботинки! — я держала в руке девять писем, адресованных мне в почтовые отделения на том отрезке пути, по которому я не пошла, надписанные знакомыми почерками. Я уселась на бетонную площадку рядом с маленьким зданием почты, быстро перебирая конверты, слишком переполненная чувствами, чтобы вскрыть какой-нибудь из них. Одно письмо было от Пола. Одно — от Джо. Еще одно — от Карен. Остальные — от друзей, живших в разных концах страны. Я отложила их в сторону и ножом вскрыла коробку из REI. Внутри, аккуратно завернутые в бумагу, лежали мои новенькие коричневые кожаные ботинки.

Ботинки были безупречно чистыми. Они казались мне почти произведением искусства в своем совершенстве, пока я делала в них пробный круг по парковке.

Точно такие же, как те, что отправились в путешествие вниз по склону горы, только новые и на размер больше.

— Шерил! — воскликнула какая-то женщина, и я подняла глаза. Это была Сара, одна из женщин из той четверки, которую я встретила в Барни-Фоллс. Она стояла напротив меня. Рюкзака при ней не было. — Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— А ты что здесь делаешь? — ответила я вопросом. Я думала, что они все еще идут сзади меня по маршруту.

— Мы заблудились. В конце концов вышли на шоссе и поймали попутку.

— Я тоже заблудилась! — сказала я с удивлением и удовольствием, обрадованная тем, что не единственная ухитрилась сбиться с пути.

— Да здесь все плутают, — отмахнулась она. — Пойдем, — она указала на вход в ресторан в конце здания. — Мы все уже там.

— Сейчас буду, — ответила я. Когда она ушла, я вынула новые ботинки из коробки, содрала с ног остатки своей импровизированной обуви и сунула их в ближайшую мусорную корзину. Вскрыла коробку с припасами, отыскала в ней свежую пару чистых, еще ни разу не надеванных носков, натянула их прямо на грязные ноги, а потом зашнуровала ботинки. Они были безупречно чистыми. Они казались мне почти произведением искусства в своем совершенстве, пока я делала в них пробный круг по парковке. Чудо девственных подошв; сияние неободранных носков. Они были пока еще негнущимися, но просторными; казалось, что они мне впору, хотя меня беспокоил тот факт, что придется разнашивать их на маршруте. Но я ничего не могла сделать, кроме как надеяться на лучшее.

— Шерил! — басом заорал Рекс, когда я вошла в ресторан. С ним рядом сидела Стейси, а дальше — Сэм, Хелен, Джон и Сара, и они вшестером практически полностью заняли крохотный ресторанчик.

— Добро пожаловать в рай, — проговорил Джон, салютуя мне бутылкой пива.

Мы ели чизбургеры и картошку фри, потом в состоянии послепиршественного экстаза гуляли по магазину, набрав полные охапки чипсов, печенья, пива и больших бутылок дешевого красного вина. Заплатили за все это в складчину. Потом всемером, пошатываясь от усталости, поднялись вверх по холму к официальному бесплатному палаточному городку, где сдвинули свои палатки, поставив их в кружок, и провели остаток вечера вокруг стола для пикников, смеясь и рассказывая историю за историей. Пока мы болтали, из леса, окружавшего кольцом наш палаточный городок, появились два черных медведя — эти выглядели по-настоящему черными — и почти не испугались нас, когда мы принялись кричать, чтобы спугнуть их и заставить уйти прочь.

Весь вечер я то и дело наполняла маленький бумажный стаканчик, который прихватила из магазина, большими глотками пила из него красное вино, как будто оно было водой — пока оно и на вкус не перестало отличаться от воды. Мне вовсе не казалось, что я в этот день прошла 27 километров по 32-градусной жаре, с рюкзаком на спине и клейкой лентой, обернутой вокруг ног. Мне казалось, что я сюда прилетела. Что этот стол для пикников — лучшее место, где я когда-либо была или когда-либо буду. Я не сознавала, что опьянела, пока мы все не решили укладываться спать. Тогда я поднялась из-за стола, и меня поразило то, насколько сложное это, оказывается, искусство — ходить прямо. Через мгновение я уже стояла на четвереньках, и меня рвало на землю прямо посередине нашего лагеря. Несмотря на всю жалостную смехотворность моей жизни в последние годы, прежде меня ни разу не тошнило от алкоголя. Когда это закончилось, Стейси поставила рядом со мной бутылку с водой, пробормотав, что мне необходимо попить. Истинная я внутри той дымки, в которую я превратилась, осознавала, что она права, что я не только пьяна, но и сильно обезвожена. Я не выпила ни глотка воды с тех пор, как шла по жаркой тропе в этот день. Я заставила себя сесть прямо и попить. Стоило мне сделать глоток, и меня снова стошнило.

Мне вовсе не казалось, что я в этот день прошла 27 километров по 32-градусной жаре, с рюкзаком на спине и клейкой лентой, обернутой вокруг ног. Мне казалось, что я сюда прилетела.

Утром я встала раньше остальных и, насколько могла, постаралась смести следы рвоты еловой веткой. Потом пошла в душевую, сняла свою грязную одежду и долго стояла под горячим душем среди голых бетонных стен, чувствуя себя так, будто накануне ночью меня сильно избили. Но у меня не было времени на похмелье. Я планировала снова вернуться на маршрут к середине дня. Оделась, вернулась в лагерь и уселась за стол, стараясь выпить как можно больше воды, одновременно читая все девять своих писем, одно за другим, пока остальные спали. Пол философски писал о нашем разводе, любовь сквозила в каждой строчке его письма. Письмо Джо было романтическим и лихорадочным, и в нем ничего не говорилось о том, обратился ли он в реабилитационный центр. Карен писала кратко и деловито, рассказывая о новостях своей жизни. Письма от остальных людей были сплошным потоком любви и сплетен, новостей и забавных историй. К тому времени как я закончила их читать, остальные стали понемногу выползать из своих палаток. Прихрамывая, они вступали в новый день — так же, как я каждое утро, пока мышцы не разогрелись. Я втайне порадовалась тому, что, по крайней мере, у половины из них был такой же похмельный вид, как и у меня. Все улыбались друг другу, несчастные, но довольные. Хелен, Сэм и Сара отправились в душевую, Рекс и Стейси решили еще раз пройтись по магазину.

— У них есть булочки с корицей, — проговорил Рекс, пытаясь соблазнить меня присоединиться к ним, но я лишь помахала им вслед, и не только потому, что мысль о еде заставила мой желудок сжаться. После бургера, вина и всех закусок, которые я купила вчера, у меня опять осталось чуть меньше пяти баксов.